Васильев Сергей Васильевич. Родился в 1921 году. Майор. Служил в 1177-м истребительном противотанковом полку 99-го противотанкового артиллерийского полка 43-й противотанковой артиллерийской бригады. Награжден медалями "За отвагу", "За боевые заслуги", "За оборону Сталинграда", "За освобождение Варшавы", "За взятие Берлина".

Данные военкомата

В армии Сергей Васильевич находился с апреля 1941 года по июнь 1946 года. Прошел путь от Сталинграда до Берлина. Участвовал в боях под Ростовом, Сталинградом, штурме Запорожья, Одессы, освобождал Донбасс, воевал в Польше и освобождал Варшаву, расписался на Рейхстаге.

Он награжден орденом Отечественной войны 1 степени, двумя медалями «За отвагу». Медалями «За боевые заслуги», «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина». Самой дорогой наградой считал медаль «За оборону Сталинграда».

После войны в 1949 году закончил педагогическое училище и стал работать учителем Александровской средней школы.

Из воспоминаний учителя географии Ялымовой Антонины Дмитриевны: «Сергей Васильевич был у нас завучем, преподавал историю, Конституцию СССР. Часто приглашал на свои уроки. Представители района удивлялись, узнав, что Сергей Васильевич не имеет высшего образования. Он умел работать, умел и отдыхать. Организовывал туристические поездки. Запомнилась поездка на легковых автомобилях по маршруту Ртищево - Одесса - Ужгород. Сергей Васильевич был хорошим педагогом, умел убедить любого ученика».

«Он был всегда спокойный, говорил тихо, но убедительно. Я шалопаем был, но из класса он меня не выгонял. Шуткой мог так пригвоздить, что мало не покажется. Любил анекдоты рассказывать», - так вспоминает бывший ученик С.В.Васильева – Текшев Алексей, сельский механизатор.

С.В.Васильев – постоянный организатор и руководитель военно-спортивной игры «Зарница». Дети сами делали винтовки, автоматы, он учил, как делать трещотки. С.В.Васильев – постоянный организатор и руководитель военно-спортивной игры «Зарница». Дети сами делали винтовки, автоматы, он учил, как делать трещотки.

За успехи в развитии колхозного строительства был награжден орденом Трудового Красного Знамени, был делегатом ХХ111 съезда КПСС.

Имя С.В. Васильева носит наша Александровская школа. Горжусь тем, что видела этого человека, слышала его уверенный и спокойный голос. Горжусь своим земляком – воином, учителем, человеком.

Собрала Султанова Людмила, 16 лет, с. Александровка, Май 2010 г.

Наш 508-й истребительно-противотанковый артполк 15 июля 1942 г. занял основные позиции в большой излучине Дона вдоль реки Чир. За последующие двое суток мы окопались и хорошо замаскировались. Во второй половине дня 17 июля с запада появилась колонна танков. Это был передовой отряд врага. Разнеслась команда: «К бою!» Насчитали 16 танков, в открытом люке головного стоял, видимо, командир колонны. Мы молчали, но нервы были напряжены. Соседи явно поспешили с открытием огня. Взрывы снарядов вблизи танков встревожили фашистов: люк головного захлопнулся, танки стали разворачиваться по фронту для общей атаки.

Подпустив их до метров, мы открыли огонь. Теперь прямой наводкой мы могли мм. Наши батарейцы били уверенно. С первых же выстрелов загорелись пробивать даже лобовую броню до танка и еще два крутились на месте с перебитыми гусеницами. Поняв бесполезность атаки, немцы стали пятиться. Ясно, что они ждали поддержку пехоты и авиации.

В то же время летавший над нами немецкий разведчик засек наши позиции. Не прошло и получаса, как две девятки «юнкерсов». Выстроившись в «чертово колесо», с включенными сиренами начали жестоко нас бомбить. Рев моторов, вой сирен, грохот выстрелов, взрывы бомб и снарядов. Пыль, дым, гарь затмили горячее июльское солнце. Окровавленные падали мои товарищи. Вставали и вновь подавали снаряды, наводили пушку. В этом бою очень трудно было ориентироваться необстрелянным бойцам. Помогала выдержка бывалых пушкарей, прошедших школу многих боев. Для всех это был тяжелый бой, памятный на всю оставшуюся жизнь.

...Тем временем подкатили около 20 машин с вражеской пехотой, которая под прикрытием авиации рассредоточилась по танкам. Теперь новая атака танков сопровождалась пехотой. Фашисты шли нахально, открыто, не отрываясь от танков. Они надеялись, что наши орудия подавлены и расчеты погибли. Неожиданно для них фланговый пулеметный огонь гвардейцев заставил пехоту залечь, отсек их от танков, а наши орудия довершили дело. На ржаном поле уже дымилось с десяток вражеских танков. Атака опять захлебнулась. В наступивших сумерках мы сменили огневые позиции, к утру привели их в порядок, хорошо замаскировавшись.

Всю короткую июльскую ночь немцы освещали ракетами поле боя с подбитыми танками, а рано утром обстреляли минометами наши старые позиции. Мы же, отправив в тыл раненых, похоронив убитых, готовились к новому бою. В 9 часов утра вновь началась бомбежках и атака танков с пехотой. В этот день немцы усиленно бомбили нашу пехоту. В этом кошмарном аду люди доходили до безумия...

Из событий второго дня особо в памяти остался немецкий танк, раздавивший орудие соседней батареи и со страшным лязгом двигавшийся к нашему орудию с фланга. Кто-то из противотанкового ружья «влепил» ему в заднюю часть, и бак с горючим вспыхнул. Из люка горящей машины высунулся фашист, намереваясь соскочить на землю. Целюсь в него из карабина, но его тело безжизненно переваливается через люк. Кто-то опередил меня. Второй гитлеровец показывается из нижнего люка. Два наших бойца сквозь огонь и грохот разрывов бросаются к нему и, схватив за руки, волокут к батарее. Затравленно озираясь, фашист начинает что-то недовольно лопотать. Бойцы смеются: ишь, фриц жалуется, что не по правилам, что не дали пообедать вовремя. Распорядок дня мы им нарушили.

Пленного отправили в штаб полка. От возвратившегося посыльного узнал, что в первый день боя погиб мой земляк из Александровки Архипов Василий, служивший связистом в управлении полка.

За время второй атаки тяжело контузило и ранило командира батареи старшего лейтенанта Начиненного. Командир взвода приказал мне сопроводить его в медпункт. К середине дня немцы прекратили атаки, и до вечера было тихо. К вечеру нам поступил приказ отойти. У хуторов Майоровский и Верхне-Бузиновки мы вели бой уже в окружении, а 27 июля вместе с частями 33 гвардейской, 192 и 184 стрелковыми дивизиями вырвались из окружения, соединившись с ударной группировкой 62-й армии. Заняли оборону в районе хутора Скворин и удерживали плацдарм на западном берегу Дона напротив Калача. В связи с тем, что немецкие танки с юга прорвались к Сталинграду, 10 августа 62-ю армию сняли с плацдарма и перебросили к городу.

Итак, за Доном противник встретил серьезное сопротивление наших войск. 70 км от Чира до Калача преодолевали 24 дня. В среднем 3 км в день. Даже преимущество в авиации мало помогало. Только переброска 4-й танковой армии с Северного Кавказа и прорыв ее с юга к Сталинграду вынудили нас уйти из-за Дона.

Враг понес большие потери в живой силе и технике. Нам тоже было нелегко. Я не говорю об общих потерях, но в моем боевом расчете из 7 человек осталось трое, а из 20 орудий в полку из-за Дона пришло одно...

Уцелели в полку ртищевцы Володин Николай, Серебряков Николай и Акимов Алексей, служившие в управлении полка. С ними я встретился на плацдарме.

Васильев С.В. На дальних подступах: К 60-летию Великой Победы/С. Васильев// Перекресток России.- 2002.- декабря.

Васильев С.В.

В боях на Украине, в освобождении г.Запорожье осенью 1943 года принимали активное участие и бывшие воины из города Ртищево и района: Герои Советского Союза генерал-лейтенант, командир 20 танкового корпуса Е.Г. Пушкин, Л.В. Прокофьев – нач. штаба 5-го танкового полка, А.В. Жигилев – танкист 23-го танкового корпуса Е. Г. Пушкина. В составе различных воинских частей воевали А.И. Леонтьева и П.С. Леонтьев – ныне супружеская пара, М.Ф. Сараев, К.С. Мягков, В.И. Одиноков, А.Н. Пиманов, Л.С. Чушкин, С.А. Широков. М.А. Ломакин, С.В. Васильев, С.Н. Филатов, И.И. Брюнин, И.С. Стрельцов и другие.

Город Запорожье был освобожден 14 октября 1943 года.

В. Шутов, бывший артиллерист 157 гвардейского Познаньского, орденов Красного Знамени и Кутузова артиллерийского полка, 398 артбригады, 74 гв. СД имени Н. Щорса.

Шутов В. Сквозь огонь и бои: К 50-летию Победы/ В. Шутов// Путь Ленина.- 1995.- 4 апреля.- С.2-3.

Штурм Берлина

Так это было...

В ночь с 15 на 16 апреля 1945 года на Кюстринском плацдарме за Одером никто из бойцов не спал. Этой ночи предшествовали 1400 дней и ночей тяжелой войны, горестных отступлений и побед. Позади остались могилы боевых товарищей, разрушенные города и села. И вот оно пришло – возмездие за все пережитое в этой кровопролитной великой битве.

До фашистского логова – Берлина оставалось 60 километров, и на рассвете должно начаться последнее, завершающее войну наступление. Большой честью для нашей Сталинградской 8-й гвардейской армии (бывшей 62-й) было решение Верховного Главнокомандующего перебросить ее из Молдавии, из-под Тирасполя под Ковель, на 1-й Белорусский фронт с прицелом на Варшаву и Берлин. Учитывался большой опыт нашей армии в ведении длительных уличных боев в крупном городе.

Берлин имел внешнюю и внутреннюю оборонительные линии. Огромный город площадью 900 кв. километров был превращен в крепость, разделенную на 8 оборонительных секторов и девятый главный, особый – в центре. Немцы спешно оголяли западный фронт и перебрасывали войска на Восток, в Берлин, против русских.

Преимущество наших войск в людской и материальной силе было очевидно и медлить с наступлением уже нельзя. За годы войны возросла мощь Советской Армии. Только под Берлином было сосредоточено техники больше, чем немцы бросили на нашу страну в июне 1941 года. Да и весь огромный фронт от Баренцева моря до Балкан был оснащен в достаточной мере первоклассной техникой.

За полчаса до начала наступления в укрытиях проводились «летучие» митинги. На них разъяснялись задачи каждого подразделения, маневр каждого бойца. Мне особенно запомнилось выступление сержанта Акимова Алексея. Земляка - Ртищевца. Он рассказал, что побывал у пехотинцев и от них принес «ключ» от ворот Берлина. Накануне советские летчики сбросили на парашютах в боевые порядки нашей 8-й гвардейской армии необычный подарок. Вскрыв ящики, солдаты обнаружили в них большие ключи. К каждому ключу была прикреплена табличка с надписью: «Гвардейцы – друзья! К победе – вперед!! Шлем вам ключи от берлинских ворот». Оказалось, это была точная копия сохранившихся в России Ключей. Врученных немцами русским войскам, взявшим Берлин в 1760 г. во время Семилетней войны (1756-1763). Для нас это было полной неожиданностью. Немногие знали о славном подвиге наших далеких предков. Тут же вспомнили российскую историю, как это было...

Гордость за своих предков, покорявших германскую столицу, воодушевила воинов-чуйковцев. «Они брали. И мы возьмем!» - говорили бойцы на митинге. Мы, гвардейцы 43-й Запорожско-Одесской ордена Ленина, Краснознаменной, орденов Суворова и Кутузова артиллерийской бригады клялись беспощадно бить врага. Ни на шаг не отставать от пехоты и танков.

За 2 часа до рассвета, в 5 часов московского времени в предрассветной тишине грянул гром небывалой силы. Огонь открыли 42 тысячи орудий и минометов всех калибров. На каждом километре фронта было сосредоточено по 280 орудий. Только в ходе артподготовки было произведено 236 тысяч выстрелов.

Взятие Берлина было упорным и тяжелым. С боем брали каждый квартал, каждый дом, часто и каждый этаж. В этом бою участвовали многие ртищевцы. Только в нашей части воевали в Берлине Акимов Алексей. Серебряков Николай, Лапшин Константин, Воронин Иван. Тимофеев Николай, Романов Петр.

17 дней и ночей шел этот трудный бой. 30 апреля 1945 г. на здании рейхстага в Берлине было водружено Знамя Победы. 2 мая капитулировал берлинский гарнизон.

8 мая в пригороде Берлина Карлсхорте представители германского командования и союзных армий подписали акт о безоговорочной капитуляции Германии.

С. Васильев, ветеран Великой Отечественной войны, участник обороны Сталинграда и штурма Берлина

Васильев С. Штурм Берлина: Так это было.../С.Васильев// Перекресток России.- 2001.- 8 мая. – С. 1-3.

Апрель 45-го

Много лет прожито, много весен минуло. Но апрель 45-го года в жизни фронтовика отмечен особой метой и отложился в памяти до мельчайших подробностей. Мы воевали уже в Германии и в первой половине апреля вели упорные бои по расширению Кюстринского плацдарма на Одере. Это всего в 60 километрах от Берлина. 16 апреля началась Берлинская операция. Вернее, штурм Берлина.

Весна тогда в Германии была ранняя, сухая и жаркая. Буйно цвели сады, особенно бушевали яблони, а на лесных опушках смотрело на мир удивленными глазками лесное разноцветье. Развивали листву деревья. Природа бурно обновлялась. Оживающая земля звала своего земледельца.

Но шла война. Нацисты на лесных дорогах устраивали завалы из хвойного леса и поджигали. Горели хвойные леса. В воздухе стоял удушливый смрад. На людей оседала копоть от пожарищ и порохового дыма. От Кюстрина по пути к Берлину лежали города Зселов с его укрепленными высотами, Штраусберг, Врицен и другие. Не только каждый город, но и каждый метр дороги, каждый дом в городе добывались кровью. В эти незабываемые апрельские дни мы пришли к Берлину, чтобы добить врага в его логове и победить.

А весна пробуждала в природе все живое и свои хмелем действовала на солдатское настроение… Радуйся! Вот он Берлин! Дошли!

Как долго и тяжело к нему вела нас вера в Победу. Теперь наша мечта о возмездии сбывается, но сознание грядущих тяжелых боев волнует солдата. Враг сопротивляется все яростнее. Странным был этот бой. Были, как всегда, жертвы и боль потерь. Но бой был по-весеннему радостный, с приподнятым настроением. Бой - праздник. Бой – возмездие. Последний бой.

Долго к нему шли, но верили. Верили в Победу в 41-м, когда отступали, хоронили друзей и оставляли города. Верили и гвардейской, тогда, когда враг был под Москвой. Верили под Сталинградом летом 42-го, когда во время длительных бомбежек мерк белый свет, в дыму, гари и пепле надолго исчезало солнце. Нечем было дышать. Пылью, дымом и пеплом забивало легкие. Это был сплошной ад. Граница между жизнью и смертью. Стиснув зубы. Верили, что придет час возмездия. Кто только доживет до него, но знали, что живые отомстят за павших. Верили и в боях на Курской дуге, в 43-м, что впереди нас ждет Победа. Не может быть иначе, ибо тогда нет смысла жертвам, крови, переживаниям, лишениям, страданиям и терпению.

И вот победители пришли в Берлин от берегов Волги и со всех концов великой страны, чтобы добить врага, заливая вражеской и собственной кровью главный очаг мирового пожара. Стоило пройти через все испытания, преодолеть все трудности, чтобы дожить до этого часа!

Иногда мне, рядовому солдату той Великой войны, кажется, что война и по сей день не кончилась, она длится всю жизнь. Мы сделали все то, что нам было дано судьбой, что могли. Кто мог, сколько мог, и как мог. И не жалеем о том. Отечественная война – это наша юность, наш суровый бой, наш тяжкий опыт, наша совесть. Мы оправдали свое пребывание на этом свете.

30 апреля 1945 года наши воины водрузили Красное Знамя Победы над рейхстагом, а первомайское утреннее солнце, взойдя со стороны России, осветило его над поверженным Берлином!

Васильев С. Апрель 45-го: К 55-летию Победы/С. Васильев// Перекресток России.- 2000.- 27 апреля.

Лагерь смерти

Написать эту статью меня побудили бесчинства, творимые в Польше над святынями русского народа, вандализм над памятниками и кладбищами русских воинов. Вандалы требуют оплаты за использование земли под памятниками и кладбищами: «Заплатите за эту землю и вывозите останки погибших». «Почему американцы своих погибших везли домой, а русские разбросали по всей Европе?» - возмущаются демократичные поляки. Конечно, могли вывозить американцы. Мы то знаем, как они воевали. Их погибло в ту войну 60 тысяч человек, а российских 600 тысяч солдат только в Польше сложили головы.

В городе Хелм, который был первым в Польше освобожден нашими войсками, на памятнике начертаны слова: «Слава павшим героям» - и рядом «Здесь покоятся останки1284 воинов-героев Красной Армии, павших за освобождение хелмской земли». Недавно памятник заляпали масляной краской.

Как символ бессмертия павших в боях стоят в Варшаве, Ченстохове, Лодзи, Кельберге, Люблине, Познани и многих других городах обелиски и памятники воинам Советской Армии. И люди приходят к ним, чтобы выразить свою признательность павшим в боях на польской земле. А вот чтобы возмутить народ против русских, подтолкнуть и НАТО на это – находятся такие фашиствующие молодчики, искажающие всю историю и освободительную миссию Советской Армии.

23 февраля 1944 года была освобождена Познань, где долго сопротивлялась окруженная крупная немецкая группировка. За освобождение Познани наша артбригада была награждена орденом Кутузова. Мы дорого заплатили за ту победу жизнями наших товарищей. Поэтому чашу терпения переполнили недавние выступления фашиствующих молодчиков против нашего полпредства в Познани. А полиция спокойно наблюдала за их злодеяниями.

Боевые действия Советской Армии на территории Польши продолжались около 9 месяцев и носили крайне ожесточенный характер. Советские воины проявляли в боях героизм, высокое мужество и отвагу. От этом говорит хотя бы и тот факт, что 1382 воина удостоены звания Героя Советского Союза при освобождении Польши.

Возникает вопрос: почему же так случилось, что нас стали ненавидеть наши бывшие союзники, которые обязаны нам своим освобождением. Видимо, ответ искать надо в себе. Прежде всего, любить свою армию, воспитывать у наших людей патриотизм, как в советские времена, о чем не забыл упомянуть западному телевидению наш и.о. Президента В.В.Путин. Прекратить в СМИ всякое опошление нашего прошлого, нашей истории, нашей армии. Вернуть в общеобразовательные школы преподавание действительно нашей российской истории. И многое другое.

А в этой статье я хочу показать, что делалось «цивилизованными» немцами на польской земле.

МАЙДАНЕК

Первый белорусский фронт под командованием К.К.Рокоссовского, в составе которого находилась и наша 43 гвардейская артбригада, 18 июля 194... года перешла в наступление. В первый же день после хорошей артподготовки на направлении главного удара оборона противника была прорвана. 20 июля мы вышли к реке Западный Буг, форсировали ее и с ходу вступили на территорию Польши. С этого момента мы повели бои по освобождению Польши от немецко-фашистских захватчиков.

Стремительность в наступлении танковых частей не давала врагу возможность закрепиться в обороне. 24 июля был освобожден Люблин. Прямо у шоссе Люблин - Хелм расположен концлагерь Майданек. Еще издали мы увидели его сторожевые вышки. Все одинаковые бараки выстроены в несколько линий. 25 бараков объединены в блок или «поле». Поля разделены колючей проволокой. В центре каждого поля виселица для публичной казни.

Пойманы были многие лагерные палачи. Спасены уцелевшие в лагере заключенные. На них без содрогания невозможно было смотреть. Скелет, обтянутый кожей. Дети с ликом старца.

Гитлеровцам при отступлении не удалось уничтожить лагерь. Они успели сжечь лишь здание крематория, но печи сохранились. Сохранились полуобгоревшие тела в складе трупов. Над крематорием стоял запах мертвечины.

Весь лагерь производил впечатление фабрики. Да это и был комбинат смерти, в котором все рассчитано на уничтожение людей. На 25 квадратных километров раскинулась эта фабрика смерти со всеми агрегатами: полями заключения, межпольем, газовыми камерами, крематориями, рвами, где расстреливали, виселицами, бункером (тюрьмой), складами, публичными домами для обслуживания немецкой охраны лагеря.

Изо всех стран оккупированной Европы приходили сюда транспорты с обреченными на смерть. Сколько сотен тысяч было здесь уничтожено. Трудно тогда было сказать. Пепел сожженных развеяли по полям.

Как потом выяснено на Нюрнбергском процессе, через Майданек прошло около полутора миллиона человек 50 национальностей. Большинство составляли поляки, евреи, русские. Лагерь создан в 1941 году. С 1942 года в лагере содержалось 250 тысяч узников. Отсюда не возвращались. Здесь с декабря 1941 года проводились массовые расстрелы, а с осени 1942 года узников уничтожали газом «Циклон –Е» и сжигали в печах. Смертность в Майданеке была самой высокой среди немецких концлагерей.

Страшные печи пожирали все. Дымили круглые сутки. Пять печей сжигали в день 1400 трупов. Они работали с огромной нагрузкой. Расчленяли трупы и набивали плотнее. По семи трупов. Повышали температуру до 1500 градусов, процесс сжигания доводили до 25 минут... Черный смрад стоял над лагерем...

ФАШИСТСКИЙ УТИЛИТАРИЗМ

За крематорием мы обнаружили огромный склад, доверху заполненный обувью замученных. Сотни тысяч башмаков, сапог, туфель. Здесь были дамские модные туфли и крохотные ботиночки, грубые простые сапоги и старушечьи боты. Обувь людей всех возрастов, состояний, стран. Смерть уровняла всех. Страшно смотреть на эту груду мертвой обуви. Ничего не должно пропадать. Обувь разбиралась, и стельки, подметки, каблуки с немецкой аккуратностью (руками узников) рассортировывались. Упаковывались и отправлялись в Германию.

Далее склад волос. Волосы в тюках. Упакованы, готовы для отправки в Германию. Набивать матрацы, отдельно сплетенные в косы. Выбирай любую: блондинку, шатенку, брюнетку.

Увидели мы и мастерскую, где делались вешалки, которые выдавались заключенным перед «газованием». Обреченный сам должен был повесить свою одежду на свою вешалку.

Попав сюда, человек становился предметом для уничтожения. У него отбирали личные вещи, ценности одежду и имя. Ему выдавали жестяной номер на проволоке для ношения на шее и полосатое арестантское рванье, сменившее нескольких хозяев. Масляной краской намазан треугольник и буква, обозначающая национальность заключенного Палач не позволял ему забыть, что он «славянская свинья». «польская скотина», «руссише швайн», или «юде» - еврей.

Немцы уничтожали узников всеми способами. Расстреливали в лесу и во рвах. Засекали бичами и травили собаками. Запихивали в «душегубки» и душили газом, отравляли хлором. Морили голодом и убивали туберкулезом. Жгли на кострах и в крематориях. Пропускали поодиночке через узкие двери и оглушали железной палкой по черепу. Тащили в печь мертвых и еще живых, потерявших сознание. Уничтожали целыми партиями – по 18 тысяч и 30 тысяч человек.

Пригоняли поляков и евреев из Родома, из варшавского Гетто, из Люблина. Гнали срочно поляков с территории Восточной Силезии, которую немцы присоединили к Германии и освобождали ее от поляков. Особенно из Лодзи и Познани. В Силезии немцы намечали уничтожить всех поляков.

Может, нынешние познаньские молодчики об этом тоскуют? Так были бы они вообще на свете, если бы фашисты осуществили свои планы?

РАССТРЕЛЫ ПОД ТАНГО

В окружении автоматчиков с собаками гнали колоннами стариков, женщин, детей, а в лагере в это время включали все репродукторы на полную мощность. Гремели веселые танго, фокстроты. В лагере замирали от ужаса: будут большие расстрелы.

Перед рвом обреченных заставляли раздеваться до нитки. Всех. Детей и женщин. Приказывали ложиться в ров. Плотнее, тело к телу. На первый ряд ложился второй, третий. Гремела музыка. Весь ров был наполнен теперь до краев живой, стонущей и проклинающей массой. Автоматчики поливали ров огнем из автоматов. А музыка гремела...

Мы шли, потрясенные увиденным, и теперь уже аккуратно мощенные битым кирпичом лагерные дорожки казались политыми кровью. Иначе смотрелись и цветники около администрации лагеря.

Вышли. Вокруг лагеря размещены плантации огородных культур. Буйно росла грудастая капуста, зрели крупные помидоры, наливаясь кровавым соком спеющих плодов... Как можно было есть эти овощи, выращенные на крови и пепле погибших узников? Пепел сожженных в крематориях разбрасывался как удобрение по этим плантациям. Пепел, как удобрение отправлялся в Германию.

Мы, солдаты Великой Отечественной, много повидавшие за войну, были потрясены увиденным в лагере. За папу часов, проведенных здесь, сердце готово было разорваться от злодеяний фашистских палачей. Не было слов, чтобы выразить крайнее возмущение и ненависть. Там был ад. Сотворенный человеческими руками и умом безумцев, возглавлявших талантливую нацию. Да и теперь, спустя столько лет, часто этот лагерь встает в памяти, как символ земного ада.

По решению польского комитета национального освобождения территория бывшего лагеря стала государственным мемориальным музеем. В центре его сооружен величественный памятник и горит Вечный огонь – как лампада поминовения здесь погибших.

Р.S. – гонорар за статью прошу перечислить в фонд строительства Ртищевского мемориала «Память».

Васильев С. Лагерь смерти (о концлагере Майданек в Польше)/С.Васильев //Перекресток России. –2000. – 11 апреля. – С.2.

...В составе сводных полков... перед переполненными гостями гранитными трибунами прошли мой однополчанин сержант П.И.Демин – кавалер трех орденов солдатской Славы и наши ртищевцы старший сержант Н.И. Бочкарев (после войны длительное время работал председателем Краснозвездинского сельского Совета), и сержант В.Т.Кузнецов (всю жизнь посвятивший железнодорожному транспорту). К сожалению, ныне их всех троих уже нет в живых.

Васильев С. Парад Победы: Даты о параде Победы 24 июня 1945 года в Москве/ С.Васильев //Перекресток России. –2000 . – 24 июня.

Пушка на постаменте

В нашей газете уже неоднократно рассказывалось о мемориале «Память», созданном на площади около Дворца культуры, и все же еще и еще ветераны войны, да и все горожане благодарны администрации во главе с А.А.Громовым, совету ветеранов войны и труда за большую работу по увековечиванию имен погибших в Великой Отечественной войне. Теперь задача состоит не только в том, чтобы сохранить все здесь созданное, но и целенаправленно использовать для патриотического воспитания молодежи.

Недавно подслушал разговор парнишек около фронтового автомобиля на постаменте: «Не могли найти получше «тачку», кроме этой. Могли бы поставить и КАМАЗ»! А один фронтовик-зенитчик пишет в редакцию о нашем мемориале: «...на постаментах установлены зенитные орудия, надежно охранявшие ртищевское небо».

Текст абзаца

Как солдат, имевший прямое отношение в годы войны к артиллерии и автотранспорту, считаю своим долгом внести ясность в вопрос о технике, увековеченной в мемориале.

До Великой Отечественной войны наша армия имела на вооружении, кроме зенитных орудий, пушки – для настильной стрельбы, гаубицы – для навесной стрельбы, мортиры – с предельно развитыми гаубичными свойствами, минометы – для навесной стрельбы артиллерийскими минами. Всего к началу войны Красная Армия имела 67335 орудий и минометов (без 50-ти мм ротных минометов, зенитных орудий и Военно-морского флота). По боевым качествам наша артиллерия превосходила орудия противника, но была слабо обеспечена механизированной тягой. За годы войны общее количество артиллерийских орудий у нас увеличилось в 5 раз.

Перед войной я служил в артполк, который имел на вооружении 76 мм пушки Ф22 УСВ образца 1939 года. Эта пушка имела вес 1480 кг и в качестве тягача – автомашину ЗИС – 5. Масса снаряда - 6,2 кг, начальная скорость снаряда – 680 м/сек., максимальная дальность стрельбы – 13,3 км, скорострельность – 15 выстрелов в минуту. На наших пушках был введен ряд усовершенствований конструктора В.Г.Грабина.

В 1942 году была принята на вооружение грабинская 76 мм пушка ЗИС -3. Та самая, что стоит на постаменте нашего мемориала. Эта пушка на 300 кг легче своей предшественницы Ф22, а остальные показатели у нее те же, но она имеет самую низкую линию огня. Это очень важно для маскировки в хлебах и луговых зарослях, а настильная траектория снаряда позволяла ей успешно бороться с танками противника. Эта славная пушка пробивала 70 мм броню на расстоянии 500 м, а на 1000 метров – 61 мм. Немецкие танки первого периода войны имели лобовую броню до 55 мм (Т-2,Т-3,Т-4), и наши орудия успешно вели с ними борьбу. Вот почему наше командование полки, оснащенные такими пушками, с 1 июля 1942 года переименовало в истребительно-противотанковые артиллерийские полки (ИПТАП).

Наибольший объем по борьбе с танками противника приходилось выполнять противотанковой артиллерии в оборонительных боях. Создавалась стройная система противотанковой обороны, основу которой составлял огонь противотанковых орудий. Только в Московской, Сталинградской и Курской битвах наши артиллеристы уничтожили свыше вражеских танков и штурмовых орудий. В этих боях отличились многие ртищевские пушкари. Иван Промыслов в одном бою уничтожил 3 вражеских «Тигра», Василий Шутов, Павел Скребков, Николай Серебряков, Алексей Акимов, Иван Асташин, Николай Гладышкв, Василий Кошубин, Николай Серегин, Николай Совцов, Петр Селиванов и многие другие наши земляки отличились в тех боях.

Успехам пушкарей способствовало постоянное улучшение качественного состава и непрерывное увеличение количества орудий.

В обороне первого периода войны мы несли большие потери. Стоило только противнику нас «засечь», как начинался усиленный обстрел наших огневых позиций. Прорвавшиеся танки давили наши орудия и уничтожали обслугу. Особенно досаждала авиация. Как только под нашим огнем залегала вражеская пехота или захлебывалась танковая атака, буквально через десяток минут появлялись немецкие самолеты. Пикирующие бомбардировщики, построившись в замкнутый круг, методически атаковали, уничтожая технику и людей. Но с каждым днем возрастала стойкость наших бойцов и командиров. Мы отступали, но отступая, приобретали опыт бить врага. Наши потери усиливали ненависть к врагу. Раненые бойцы возвращались из госпиталей в артполки, к орудиям. Восстанавливали орудия в артмастерских такие замечательные артмастера, как наши земляки Алексей Минеев и Костя Лапшин, умудрившиеся в полевых условиях творить чудеса ремонта.

В наступательном бою и в операции артиллерийского наступления 76 мм пушки привлекались для стрельбы с закрытых огневых позиций, а также для уничтожения огнем прямой наводкой окопанных танков и других бронированных целей на переднем крае обороны противника. В боях внутри города орудия вводили в состав штурмовых отрядов, как практиковалось в Будапеште и особенно в Берлинской операции.

Большие потери в танках от огня нашей артиллерии вынудили немецко-фашистское командование усилить в 1943 году их броню и вооружение. Новые танки Т-Y («Пантера») и ТВ-YI («Тигр») имели лобовую броню до 100 мм. В 1944 г. появился неповоротливый ТВ-YII («Королевский тигр») с лобовой броней 150 мм, а башня имела даже 180 мм броню.

Для борьбы с новейшими с новейшими типами танков наши пушкари получили подкалиберные бронебойные снаряды (мы их звали «болванки»), имевшие в качестве поражающего элемента твердый сердечник, пробивавший броню в 2-3 раза больше основного калибра своего орудия, кумулятивные (бронепрожигающие), поражавшие бронированные цели направленной кумулятивной струей снаряда, что повышало их бронебойность в 2-4 раза более своего калибра.

Много славных страниц в летопись Великой Отечественной войны вписали пушкари. За боевые заслуги свыше 2100 артчастей и соединений, награжденных орденами и медалями, 1800 удостоены звания Героя Советского Союза.

Промышленность обеспечила нашу армию первоклассной артиллерией, заслуженно названной «Богом войны». Поэтому 19 ноября в стране ежегодно отмечается День артиллерии – в память дня 1942 года, когда артиллерия сыграла решающую роль в прорыве немецкой обороны под Сталинградом.

Воистину героический подвиг совершили труженики промышлености. Работая в тяжелейших производственных и бытовых условиях эвакуированных предприятий, кадровые рабочие и бывшие домохозяйки с подростками, вставшие к станкам взамен ушедших на фронт, дали армии около полумиллиона орудий и изготовили свыше 500 миллионов артснарядов разных калибров. Работали под девизом: «Все для фронта! Все для Победы!» Многие предприятия награждены орденами, коллективы ряда предприятий получили на вечное хранение Переходящие Красные Знамена, тысячи рабочих удостоены правительственных наград. Многие конструкторы, в т.ч. и В.Г.Грабин стали лауреатами Государственной премии СССР.

Да, Победа не с неба упала. Она была подготовлена титаническим трудом и умом совершенно конкретной системы и личностей. Звериную, античеловеческую военную лавину могли выдержать только советский народ, его армия, экономика и культура. Здесь нет места для сомнений.

Посмотрите еще раз внимательно на эту героическую пушку мемориала и знайте, что немцы особо охотились за ней, стараясь уничтожить... до того, когда пойдут в бой танки, с которыми она вступит в единоборство.

Пушка на постаменте нашего мемориала «Память» — это памятник ртищевцам-пушкарям, беззаветно служившим Отчизне и отдавшим жизнь в годы Великой войны. Это памятник живым.

Васильев С. Пушка на постаменте/ С.Васильев //Перекресток России. –2000 . – 7 октября.

Памятник у дороги

Через реки, горы и долины,
Сквозь пургу, огонь и черный дым.
Мы вели машины, объезжая мины,
По путям-дорогам фронтовым

Из песни фронтовых шоферов

При выезде из Саратова по Красноармейскому шоссе на обводную автодорогу недалеко от КП ГБДД, у обочины с левой стороны, на лесной опушке стоит памятник: шофер за рулем. Здесь проходила фронтовая (тогда грунтовая) дорога Саратов -Сталинград. Летом, осенью и зимой 1942 года по ней непрерывным потоком шли машины в сторону фронта. Везли людское пополнение, боеприпасы, продовольствие, обмундирование... В жару, стужу, в дождь и пургу, вели машины под огнем, доставляя к переднему краю жизнеобеспечение фронта.

Памятник этот установлен по инициативе и на средства водителей – в память о фронтовых шоферах. Это было в канун 30-летия Победы. Помню, тогда по неписанному закону, проезжающие мимо памятника водители, подавали звуковой сигнал. Движение здесь было интенсивное и своеобразная звуковая симфония звучала почти беспрерывно. Впечатление было потрясающее. Эта симфония почти заглушала рев грузовиков-тружеников. Изредка вплетался мягкий звук легковички.

Всякий раз, проезжая здесь, я как бы подавал сигнал своим фронтовым побратимам, которые остались лежать у дорог войны. Тем, кто погиб под бомбами и снарядами или вло время танковых атак. И тем, кто умер от ран в госпиталях или по пути в них... Память каждый раз поднимала фронтовые эпизоды тех лет.

…Сколько их, солдатских могил разбросано по всей Руси, по Европе, могил, где покоятся защитники Отечества. Ежечасно, ежеминутно смерть смотрела в глаза. Но все отдавали себе отчет, что служба есть служба, что служили мы Родине.

Неправда, что мертвые не могут за себя постоять. Все дело в том, что человек, погибший за Родину, навсегда остается живым, действующим солдатом, вечно идет в бой за правду, смертью смерть поправ. Война-то была Отечественная, справедливая со стороны советского народа, и она побуждала людей на защиту будущего, даже ценою самого дорогого - жизни. На Руси издревле велось «не щадить живота своего» во имя Отечества. Поэтому и Русь стоит.

Отступая, гитлеровцы увозили, взрывали и жгли все, что могли. Тяжелые людские и материальные потери наша страна ощущает до сих пор, но особенно – в первые послевоенные годы.

Отгремели бои. Возвращались фронтовики домой. Отметив, по возможности, это событие, включались в работу. «Необходимо! Нужно! Надо!» - на этом мы были воспитаны. Отдыхать не время, хотя за войну не знали ни отпуска, ни отдыха. Кроме, разве, госпиталей по ранению. Работали, не считаясь со временем, по 12-14 часов. Особенно в сельском хозяйстве. За себя и за того парня, что погиб. Самоотверженно трудились мои товарищи по профессии Василий Трушин, Николай Романов, Владимир Лобанов, Алексей Бирюков, Василий Селиванов, Григорий Мазанов, Василий Салямин, Иван Воронин, севшие опять за баранку, кто в МТС, кто в родном колхозе, или в промышленности. Руки рабочие всюду были нужны. И фронтовики не подводили, работали на совесть.

С той поры минуло не так уж много лет. Недавно, будучи в Саратове, я решил проехать по той дороге мимо памятника.

Вот и опушка леса, и памятник на месте. Подаю беспрерывный звуковой сигнал. Встречные водители мчащихся иномарок изумленно таращат на меня глаза. Останавливаюсь. Все проезжают молча и нет никому дела до каких-то фронтовых шоферов. Что с нами? Мысли путаюся от возмущения. Присмотрелся к мчащемуся транспорту. Легковички и изредка труженик-грузовик. У многих легковых стекла тонированные (затемнены), видимо, желание скрыть что-то внутри салона или совесть затемнить. Эти живут бизнесом и сегодняшним днем, а некоторые – рэкетом...

…Кто виноват сегодня перед всеми фронтовиками, живыми и павшими, которым выпала еще одна война, нынешняя, и она не щадит ни славы погибщих, ни боли страдающих за Россию...

…Со многих мест и понятий начинается Родина. С березки под окном., со двора и улицы, где вырос, со взгляда любимой., и еще – вот с этого удивительно простого памятника на опушке леса у обочины дороги.

Васильев С. Памятник у дороги: к 55-летию Победы/ С.Васильев //Перекресток России. –1999 . – 14 сентября.- С.2-3.

Берлинская Эпопея

16 апреля – 50 лет начала Берлинской операции

Чем дальше мы уходим от войны
Сполна всю горечь этих лет познавши
Не понаслышке, не со стороны,
Тем ближе нам воспоминанья наши.

В.Сидоров

Полвека отделяет нас от тех исторических событий Великой Отечественной войны, которые вписали немеркнущие страницы в мировую историю. Все меньше остается живых свидетелей тех грозных лет. Много уже написано о том периоде. Но разве все возможно описать? А надо. Этого требует память, дорогой ценой завоевана Победа! Значит и мне, совестью моей, оставшейся жизнью повелено защитить наших побратимов от забвения и возводимой клеветы на них, выполнивших до конца свой солдатский долг.

Лично мне трудно говорить о какой-то высокой позиции: я знаю войну не с командных высот. Мой кругозор был ограничен солдатским окопом. Это после войны, изучая исторический материал, удалось многое познать. Но и в годы войны, как каждый мой сверстник, я понимал, всем существом ощущал, что в этой войне мы победим, назло всем – придем в Германию. Кто из нас доживет до этого победного дня, этого никто не мог знать, но каждому хотелось дойти до Берлина. Об этом мечтали мы и в 1941, и в 1942 годах, отступая под напором фашистских полчищ. И вот сбылось...

I Ночь перед штурмом

В ночь с 15 на 16 апреля 1945 года на Кюстринском плацдарме за Одером никто из бойцов не спал. Этой ночи предшествовали 1400 дней и ночей тяжелой войны, горестных отступлений, могил боевых товарищей и, наконец – возмездий за все пережитое в этой кровопролитной великой битве.

До фашистского логова – Берлина оставалось 60 километров, и на рассвете должно начаться последнее, завершающее войну наступление. О нем никто не объявлял, но по понятным одним солдатам признакам мы знали точно, что наступление будет. Это – сосредоточение артиллерии, свежих сил пехоты, а с вечера танки, прожекторы устремились к переднему краю, да и старшины подвезли чистое белье, а с кухни - крепкий ужин с дополнительными «чарками»… В общем, солдаты знали, что мы перед рассветом – в бой.

Позади тысячи километров тернистых фронтовых дорог, а впереди – только 60...

Ночь раздумий...

Мне вспомнилось украинское село, беспощадно палящее солнце, и мы, усталые, пыльные, потные, отходящие на восток. У плетня стоит женщина с ребенком на руках, а двое малышей прижались к ее ногам. Рядом на скамейке ведро с холодной водой и кружка – вынесла попоить измученных бойцов. И эти слова, резанувшие по сердцу: «На кого ж вы нас покидаете, хлопцы?». Долго еще они укором звучали в ушах... Много пришлось за войну пере видеть, а ее глаза скорбные и этот голос я, кажется, узнал бы и сейчас, пронеся через всю войну и время в памяти... Но в тот конкретный момент что мы могли сделать? Под натиском сильнейшего и коварного врага мы с тяжелыми боями и большими людскими потерями отступали, теряя своих боевых друзей.

О, сколько вас, ребят хороших, осталось на тех путях-дорогах отступления... Вспомнились наши первые бои под Острогом и Славутой, под Шепетовкой и Житомиром. С непрерывными тяжелыми боями мы прошли почти от самой границы до Сталинграда. Сколько раз фашисты окружали нас, но всякий раз полк вырывался из кольца и продолжал громить врага с прежним упорством. Каждый солдат выполнял свой долг, будучи верен присяге. Вот рядом со мной Миша Титаренко со Львовщины и Жора Колисниченко из Киева, которые, отступая, прошли мимо родного дома. Могли бы отстать и остаться.

Десятки тысяч наших солдат с боями пробивались из «киевского» окружения, или из-под Харькова и других мест. Часто без своих командиров, без штабов и политотделов – каждый был предоставлен сам себе. Он мог бросить оружие, переодеться в штатское, чтобы где-то покушать, укрыться. Но так поступали единицы и, как правило, лишь в самых крайних случаях.

Что заставило, например, Ваню Воронина. Нашего земляка, раненрго, потерявшего много крови, оставленного с перебитой рукой в украинском селе за Днепром в тылу немцев, после выздоровления пробираться через фронт? Попав в плен – бежать и опять идти к фронту? Солдаты рвались на фронт. Изо всех сил. И это в самое страшное, горячее время.

…И вспомнилось нам, как весной 1942 года под Харьковом наш второй дивизион попал в окружение. Немцы нас оттеснили в балку. С обеих сторон обстреливали танки и автоматчики. Бомбили самолеты. У нас кончились снаряды, но танки нас остерегались. Стемнело. Только вырвались из балки, начался усиленный обстрел. Залегли. Было всем ясно, что промедление смерти подобно. Вдруг звонкий девичий голос: «Вперед, за мной!», и мелькнула маленькая девичья фигурка на задымленном войной поле. А это же наша военфельдшер Надя Стрельцова, полтавская дивчина! Устремились за ней бойцы и вывели уцелевшие орудия. Как мы вам благодарны, дорогие девушки! Скольким вы спасли жизни, перевязывая под огнем раненых и вынося с поля боя. Нам было трудно тогда в боях, но вам было втрое труднее. Низкий поклон вам солдатский!

В ту ночь мы вспоминали, как в тяжелых кровопролитных боях 1942 года на Дону, а потом на Волге стояли на смерть бойцы 62 Армии генерала В.И. Чуйкова, сражаясь с фашистскими полчищами 6-й армии Паулюса и 4-м танковым корпусом генерала Гота, как окружили их под Сталинградом и взяли в плен более 300 тысяч фашистов. Там, под Сталинградом, остались навечно многие наши однополчане. Там погиб и наш первый командир полка подполковник Федоров Михаил Петрович. В Сталинграде полку присвоено гвардейское звание.

…Вспоминаем, как своим артогнем мы расчищали путь пехоте и танкам, обеспечивая освобождение Донбасса. За особые заслуги при освобождении Запорожья приказом Верховного Главнокомандующего Сталина полку присвоено почетное наименование «Запорожский», а за отличия при освобождении красавицы Одессы – «Одесский». После Одессы мы преобразовались в артиллерийскую бригаду.

Большой честью для нашей Сталинградской 8-й гвардейской армии (бывшей 62-й) было решение Верховного Главнокомандующего перебросить нас из Молдавии с 3-го Украинского фронта на 1-й Белорусский фронт под Ковель, нацелив на Варшаву, а затем – на Берлин. В этом Сталин предусматривал историческое возмездие символичность «Сталинград – Берлин».

Мы изгнали агрессоров с нашей священной земли и добивали фашистов в их собственной стране.

Тихая ночь перед большим боем. С обеих сторон ни выстрела. Только ракеты освещают передний край. Но тишина обманчива. Идет большая, ответственная и опасная работа саперов, подготавливающих проходы в минных полях...

И вспоминались нам первые шаги по освобожденной Польше после прорыва обороны немцев под Ковелем. На четвертый день наступления был освобожден первый польский город Хелм, а еще через день – Люблин. Немцы не ожидали столь стремительного наступления и не успели замести следы своих преступлений. Разве сгладятся когда-нибудь в памяти дымящиеся печи освобожденного нами лагеря смерти Майданека близ Люблина? Даже не погасили печи крематория, где догорали их жертвы. Нам много пришлось повидать за войну, но то, что увидели здесь, в Майданеке, невозможно передать словами. При виде этих тысяч живых скелетов сердце сжималось от огромных человеческих страданий, гнев закипал с невероятной силой, чувство мести затмевало сознание.

Судите сами: это был лагерь массового уничтожения людей. Рассчитан на 250 тысяч узников. На 95 гектарах, кроме бараков, размещалось 7 газовых камер, несколько крематориев, бункер (тюрьма), виселицы и другие устройства массового уничтожения узников. Как потом выяснилось на Нюрнбергском процессе, через Майданек прошло около полутора миллиона человек, в основном уничтоженных, 50 национальностей, но в большинстве это были поляки, евреи, русские.

…Тогда схода мы Варшаву не смогли освободить, южнее ее захватили плацдарм на западном берегу Вислы и здесь почти 6 месяцев копили силы для решительного броска. Здесь, на Мангушевском плацдарме, меня вторично за войну ранило и контузило, но, боясь отстать от своей части, через месяц, не закончив лечение, «сбежал» из армейского госпиталя и долечивался в санчасти бригады. Вскоре навестил меня земляк-ртищевец Николай Сергеевич Серебряков и повел к свежей солдатской могиле в сосновом лесу. На прибитой к столбику фанере: гв.рядовой Васильев Сергей Васильевич

Что это? И лишь спустя какое-то время осознал, что убит мой однофамилец. Сергеич (так мы называли Серебрякова) он был «старик», ему было «уже» сорок с лишним) рассказал, что он слышал о моем ранении, но, когда увидел эту могилу в лесу, решил, что убит. Собирался написать домой об этом. Хорошо, что повстречались... После еще долго меня преследовала какая-то непонятная вина перед тем захороненным солдатом.

II. ЗЕЕЛОВСКИЕ ВЫСОТЫ

Тогда на Висле мы свое наступление начали все же раньше, чем планировалось. Уж очень просил об этом Сталина Черчиль, т.к. им туго от немцев пришлось на Западе, и если бы не ускорили свое наступление, то немцы вообще могли ликвидировать второй фронт в Европе. Уж очень шустро «драпали» наши союзники, бросая свою заморскую технику, под натиском немцев. В Арденнах американцы с англичанами показали, что они хорошо умеют бегать.

14 января 1945 года мы начали наступление на Висле, в ходе которого освободили Варшаву, Лодзь, Познань и 28 января вступили на землю фашистской Германии. Не могли сдержать натиск наших войск никакие укрепрайоны. За 15 дней наступления мы преодолели 500-километровое расстояние. К исходу дня 2 февраля части 8-й гвардейской Армии захватили плацдарм на западном берегу Одера в районе Кюстрина.

Вот она, наконец, Германия! Как долго и тяжело мы до нее шли, сколько крови пролито, сколько жизней отдано! Можно было бы, следуя фашистской человеконенавистнической идеологии, с переходом границы истреблять мирное немецкое население, уничтожать военнопленных, но воины Советской Армии считали своим долгом громить только вооружённого врага. Забегая вперед, скажу, что после войны я еще более года служил в Германии и не слышал ни одного случая нападения на советских военнослужащих или о диверсии. Это говорит о гуманной политике Советского правительства по отношению к побежденным.

Долгожданное наступление на Берлин должно начаться с минуты на минуту. Вся огромная армия притаилась перед решительным боем. Мы знали, что бои будут тяжелыми. Немцы перебрасывали с Западного фронта все, что возможно, оголяя совершенно его. Союзники продвигались почти без боев, немцы охотно сдавались им в плен. Американцы торопились в Берлин. На Восточном же фронте ежедневно возрастало сопротивление. Против нашего выступа на берлинском направлении к 16 апреля было сосредоточено более 1 млн. фашистов, 1400 танков, 3300 самолетов. Наше командование к началу операции сумело подтянуть 2,5 млн. человек, 42 тысячи орудий и минометов всех калибров, 6250 танков, 7500 самолетов. Только на Кюстринском плацдарме было сосредоточено 68 стрелковых дивизий, 3145 танков, 22 тысячи орудий.

Преимущество наших войск в людской и материальной силе было очевидным и медлить с наступлением было нельзя. Отрадно было видеть, как за годы войны возросла мощь Советской Армии. Только под Берлином было сосредоточено техники больше, чем немцы бросили на нашу страну в июне 1941 года. Нет, не голой грудью дошел русский солдат до победного штурма. К началу 1945 года Советская Армия превосходила противника по танкам в 3 раза, в орудиях – в 4 раза, в боевых самолетах – в 8 раз. И не только количественно. Наши танки Т-34 признаны лучшими во второй мировой войне, а «Катюши» и в целом артиллерия – непревзойденными. Дошел во всеоружии, которым обеспечила его Советская Родина.

Перед нами была сложная глубокоэшелонированная оборона немцев. Передняя линия состояла из пяти траншей, перед которыми были минные поля, сплошь прикрываемые проволочными заграждениями. В 12 километрах от передней линии находились хорошо укрепленные скаты Зееловских высот – серьезная преграда для наших танков. Кроме того, Берлин имел внешнюю и внутреннюю оборонительные линии. Огромный город площадью 900 кв. километров был превращен в крепость, разделенную на 8 оборонительных секторов и девятый главный, особый – в центре.

Оборона Берлина была поручена главе войск «СС» Гимлеру, Геббельс надрывался по радио со своими пропагандистскими речами к немцам.

Чтобы прощупать оборону противника, 14 и 15 апреля 32 роты вели разведку боем, и им на отдельных участках удалось ворваться в первые оборонительные траншеи врага. Отбивая атаки, немцы вынуждены были раскрыть свою систему артиллерийской обороны.

Поднимался предрассветный туман, занималась утренняя заря 16 апреля...

За полчаса до начала наступления в укрытиях проводились летучие митинги, на которых разъяснялись задания, поставленные Военным советом фронта, Армии и командования бригады по наступлению на Берлин. Мы, гвардейцы – артиллеристы клялись беспощадно бить врага, ни на шаг не отставать от пехоты, танков и стремиться первыми открыть огонь по имперской канцелярии и рейхстагу.

За 2 часа до рассвета, в 5 часов московского времени, предрассветную тишину нарушила громкая команда: «Приготовиться! Натянуть шнуры! Огонь!»» И грянул гром небывалой силы, т.к. на каждом километре фронта было сосредоточено 280 орудий. В ходе только артподготовки было произведено 236 тысяч выстрелов!

Через полчаса огонь с переднего края артиллерия и авиация перенесли в глубину обороны противника, и в этот момент по сигналу разноцветных ракет включилось 140 мощных прожекторов, расставленных через каждые 200 метров. Сила их света в 100 млрд. свечей ослепила врага и помогла парализовать его дух. До рассвета были взяты первая и вторая траншеи врага.

Противник оказал сильное сопротивление на Зееловских высотах. В бой были введены две наши танковые армии и к утру, 18 апреля, овладев высотами, наши войска вышли на оперативный простор.

На Кюстринском плацдарме и при штурме Зееловских высот отдали свою жизнь во имя победы тысячи лучших сынов и дочерей нашей Родины. Вечная им слава и память!

Немцы отчаянно сопротивлялись, применяя самолеты–снаряды, магнитные и плавучие мины, бросая всех и все в бой. Но никакие премудрости фашистских вояк не могли остановить могучего наступательного прорыва наших войск. В этой операции участвовали многие воины-ртищевцы. Только в нашей части воевали за Берлин ртищевцы Акимов Алексей, Серебряков Николай, Лапшин Константин, Тимофеев Николай.

Утром 21 апреля, сменив огневые позиции, в местечке Лихтенов командир батареи 1-го дивизиона нашей бригады гв.капитан Гришин дал команду: «За сожженные города и села, за кровь погибших боевых друзей по фашистскому Берлину – ОГОНЬ!». Это был заветный залп, о котором мы мечтали всю войну! А в ночь на 22 апреля с огневых позиций близ г. Рюднрсдорф открыли огонь по Берлину все орудия нашей прославленной артбригады.

III ШТУРМ БЕРЛИНА

Наступление не прекращалось ни днем, ни ночью. На дулах и щитах орудий, на танках и автомашинах, на дорожных указателях - повсюду появились два вдохновляющих слова: «На Берлин!».

В то время, когда мы вели тяжелейшие бои на Зееловских высотах за каждый метр земли, на Западном фронте, в районе Рура, добровольно сдалась в плен немецкая группировка численностью в 70 тыс. солдат и офицеров, открыв союзникам фронт в 200 км, которые торопились в Берлин. Но с Востока наступала могучая, сильная духом Советская Армия.

21 апреля части нашей 8-й гв.армии В.И.Чуйкова вышли на окружную берлинскую автостраду. Выходили туда и другие армии. Складывалась благоприятная обстановка для полного окружения фашистской столицы. Поэтому нашу армию повернули на южную и юго-западную окраину города для окружения и штурма Берлина с юга.

До конца 22 апреля, выполняя приказ, части нашей армии заняли важные предместья, прорвав внутренний оборонительный пояс Берлина. В районе Карлхорста 4-й гвардейский стрелковый корпус встретил яростное сопротивление гитлеровцев, и нашу артбригаду срочно перебросили в помощь гвардейцам. Огнем наших дивизионов огневые точки врага были подавлены, и танки с пехотой смогли продвигаться вперед, ломая сопротивление немцев.

Своим огнем мы поддерживали наступавших вместе с нами танкистов 1-й гвардейской танковой армии. Чем дальше в город, тем труднее было для танкистов. Баррикады на улицах, завалы от разрушенных домов или провалы в перекрытиях метро, а каждый дом – опорный пункт, из которого наступающих обстреливали противотанковыми фаустпатронами. Сосредоточение на улицах больших танковых групп создавало пробки и лишние потери. Противник подбивал передние и задние танки, лишал возможности маневрировать и уничтожал остальные танки, которые становились теперь преградой и для наших частей. Танкисты несли большие потери.

Быстро была пересмотрена тактика ведения уличных боев. Для лучшей маневренности и оперативности ведения боев в городе срочно создавались штурмовые группы и отряды. В их состав, кроме пехотинцев, саперы, связисты, им придавалось 2 – 3 орудия и 1 – 2 танка. Из-за сильного огня противника продвигаться по улицам стало невозможно и приходилось пробиваться через дворы и проломы в домах. Орудия на руках выкатывали для прямой наводки, стреляли по первым этажам, создавая проломы в стенах, куда стремились пехотинцы, поддерживаемые артиллерией и танками.

Эта тактика зародилась в Сталинграде и применялась при штурме многих крупных городов. Почему о ней забыли нынешние генералы при штурме Грозного?

В ночь на 23 апреля части нашей армии вышли к реке Шпрее. Артиллерию подтягивали для нанесения удара по обороне немцев на противоположном бетонном берегу. Но под покровом ночи гвардейцы 28 и 29 стрелковых корпусов, используя подсобные плавсредства и не дожидаясь артподготовки, скрытно форсировали реку. Бои приближались к центральным районам города.

24 апреля части нашей армии – в районе аэропорта Шеневейде встретились с 3-й гвардейской танковой армией 1-го Украинского фронта, и берлинская группировка немцев была расчленена на 2 части: берлинскую и франкфуртско-губенскую. При этом захвачены Рудов, Буков, Бриц, Мариендорф – важные районы Берлина. Таким образом, юго- западнее фашистского логова оказалась и кольцо 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов сильная группировка врага, состоявшая из 9-й полевой и 4-й танковой армий, которая потерпела крах.

Наша армия совместно с 1-й гвардейской танковой армией теперь были повернуты на север – к центру Берлина.

Гитлер еще 22 апреля на оперативном совещании дал приказ о снятии всех войск с Западного фронта и переброске их на оборону Берлина. В эфир беспрерывно летели приказы из гитлеровской ставки о деблокаде столицы. Понимая, что война проиграна, гитлеровское командование упорно стремилось отбросить наши войска от Берлина и отдать столицу Германии американцам и англичанам. 12-я армия Венка, снятая с Запада, была остановлена у кольцевой автострады и разгромлена нашими войсками. Были разбиты и другие подходившие с Запада части. Берлин был прочно блокирован Советской Армией.

Хмурым было утро 25 апреля, низко плыли свинцовые облака, моросил мелкий дождь. Готовилось большое наступление, теперь уже в столице третьего рейха. Мы понимали, что в руинах засели не просто вражеские солдаты, а все фашистское отребье, преступники, боящиеся возмездия и готовые драться до последнего вздоха, не считаясь ни с чем, чьи руки обагрены кровью миллионов истерзанных, неповинных людей. Командование нам разъяснило, что в целях обороны немцы могут использовать каждый завод Берлина, 30 вокзалов, 113 станций метро, коллектора и подземные коммуникации, жилые кварталы, десятки специальных железобетонных бункеров со стенами толщиной в 2 – 3 метра, в которых размещались гарнизоны в 300 – 1000 человек с хорошо организованной системой пулеметного и артиллерийского огня. Все это придется брать в тяжелых боях.

Наши батареи заняли огневые позиции в парке-лесе. Разбив оборону, нужно было форсировать Трептов-канал и развернуть наступление на большой центральный район города. После обработки переднего края, когда огонь был перенесен в глубину обороны, наши батареи начали стрелять по рейхстагу. Батарейцы третьего дивизиона, которым командовал гв.майор Ерзиков А.С., на конусной части нескольких снарядов, вывернув взрыватели, керном выбили: «За Родину!», «За Сталина!», «Берлину – за Сталинград!».

Гвардейцы посылали эти неразорвавшиеся снаряды как память в века о русском оружии, перед которым не устоять никакому рейху.

После мощной артподготовки наши части, форсировав Трептов-канал, повели наступление на Трептов, Нейнкельн, Темпельхоф – центральные районы города. Расположенный в районе Темпельхофа аэродром имел для окруженного города огромное значение в оборонном отношении и как надежда фашистских главарей скрыться из Берлина в самый последний момент. В его подземных ангарах стояли самолеты, готовые взлететь в любой момент с «бесценным» грузом. И не случайно, охрана и оборона его была поручена войскам СС, танкам и зенитной артиллерии. Наши батарейцы повели интенсивный огонь по выходам из ангаров, не допуская взлета ни одного самолета. Особенно здесь отличились батарейцы гв.капитана Степанова Г.А., уничтожившие 6 вражеских танков и 2 ангара с самолетами противника.

Кольцо окруженных фашистов в Берлине сужалось, но сопротивление возрастало. Чтобы создать завалы и преградить путь нашим воинам, фашисты взрывали огромные дома, заживо хороня под развалинами в подвалах мирных жителей. Но, наверное, самое большое преступление перед своим народом они совершили тогда, когда наши штурмовые группы стали пробиваться к центру через метрополитен. Озверелые фашисты открыли шлюзы Шпреи и затопили метро водой, похоронив в нем десятки тысяч мирных жителей – в основном женщин и детей.

К исходу 27 апреля части 8 гв.армии вышли на последний рубеж к Тиргартену и вели бои у канала Ландвер. 5-я и 3-я ударные армии тоже вышли к Тиргартену, но остановились, встретив водную преграду Шпреи. С ходу форсировать водный рубеж не удалось. Начались бои за центр города.

Тиргартен – центральный район Берлина, имеет 8 км длины и 2 км. ширины. Это все, что оставалось от фашистского рейха. Он был плотно окружен нашими войсками и кишел гитлеровцами. Поступила команда: «Вывести все орудия на прямую наводку и не жалеть боеприпасов!». Но в то же время Советская Армия имела мужество сберегать национальные ценности и иностранные посольства, которых много было в этом районе.

Выполняя эту заключительную операцию, отлично поработали артиллеристы второго дивизиона под командованием гв.майора Ф.Д.Карали. Кадровый артиллерист, храбрый воин, грек по национальности, любимец полка, отец, солдат он прошел всю войну от границы до Сталинграда и теперь пришел в Берлин. Теперь он с характерным ему умением рвал в клочья сердце черной свастики. Многое из событий того времени память не сохранила, но сохранилось главное – массовый героизм, отвага, храбрость моих однополчан. Сам я не геройский и не считал себя таковым, но горжусь тем, что пришлось воевать рядом с геройскими бесстрашными ребятами.

Хотя сопротивление было бессмысленным. Гитлер, Геббельс и последний начальник штаба сухопутных войск Кребс, кончая жизнь самоубийством, сотням тысяч подчиненных приказали стоять насмерть.

30 апреля бои уже шли за рейхстаг и вокруг него. Воины 150 стрелковой дивизии 3-й ударной армии водрузили над ним знамя Победы. В 3 часа дня 2 мая полностью завершился штурм Берлина, и к этому времени уже много красных знамен было над рейхстагом.

Что бы сейчас фальсификаторы истории не говорили, но факт победы нашего народа в той войне никак не скроешь. Мы победили своим единством, монолитностью фронта и тыла, дружбой всех народов страны, которую сплачивали коммунисты на фронте и в тылу. 3,5 миллиона коммунистов отдали свою жизнь на фронтах во имя Победы над врагом. В то время были советские люди и воевали, не различая национальностей. В двухнедельном штурме Берлина пало СТО ТЫСЯЧ советских солдат. Никто не подсчитывал, сколько было убито грузин, украинцев, армян, азербайджанцев, татар или русских. Считали всех советскими. Выжившие расписались на стенах и колоннах. На национальности (эта стена узбекам, а эта грузинам) не делились. Нигде не видел я и на братских могилах среди фамилий, павших хотя бы раз упоминание о национальности. Наше уникальное многонациональное государство. Такое общество может только гордиться тем, что оно объединило одними целями, одной дорогой, одной судьбой миллионы людей разных национальностей. Это единство надо сугубо беречь.

Сейчас мы переживаем этап серьезного обострения межнациональных отношений. Государство обязано бороться за свое единство, единство всех народов в нем и их равноправие. Но бороться бескровным путем. Не бороться за единство, значит предавать интересы подавляющего большинства граждан, предавать тысячелетнюю историю Российского государства. Не забывайте, как говорил Петр 1, что у России есть только два верных и надежных друга: армия и флот. Борясь за государственность, мы должны иметь армию, способную отразить любую агрессию. И – с наименьшими потерями. Значит, эта армия должна быть отлично вооружена и обучена. Главное – беспредельно предана своему народу, сильна патриотическим духом. Этому учит опыт минувшей войны.

Разгром фашистских орд в их логове привел к безоговорочной капитуляции и завершению тяжелейшей войны. С тех пор прошло 50 лет. Все меньше остается ветеранов той войны, но на смену нам поставлены обелиски и памятники по местам былых боев. Восславляя советского воина и его оружие, на постаментах стоят танки, «Катюши», пушки. В Запорожье на правом берегу у плотины Днепрогэса на постаменте стоит пушка нашего полка. Наше орудие, воевавшее от самой границы и поддержавшее под Днепропетровском танкистов крутцовского генерала Пушкина, громившее немцев под Сталинградом и пришедшее с боями в Берлин, установлено в музее Советской Армии в Москве.

Менялись расчеты, уходя кто в госпитали, кто в небытие, а орудие по чистой случайности оставалось живым. Несколько раз побывало оно в руках артмастеров, которые ее основательно подлечивали. И вот оно с килограммами от осколков и пуль на щите, с глубокими царапинами на стволе, казеннике и станине ушло в музей из Берлина под сопровождением своего последнего наводчика Мирошина Александра Трофимовича из Сталинградской Елани. Будете в музее, найдите эту пушку № 4785 и поклонитесь ей. Она прошла с боями 6204 км, за войну из нее уничтожено 33 танка, 21 самоходное орудие, 74 автомашины, 5 самолетов на аэродромах, 14 орудий, 17 минометов, 77 пулеметов, 752 вражеских солдата и офицера.

В 1957 году наша славная 43 гвардейская Запорожско – Одесская ордена Ленина, Краснознаменная, орденов Суворова и Кутузова артбригада выведена из Германии. Стояла в Краснодаре, а теперь под Майкопом. Сменилось много поколений офицеров, получили и новейшее оружие, но боевые традиции здесь оберегаются свято и изучаются. Я бывал много раз в части. Здесь в комнате «Боевой славы» весь наш боевой путь, много реликвий и документов. А на боевом знамени части красуются боевые ордена, которыми Родина отметила ее заслуги и 12 благодарностей Верховного Главнокомандующего личному составу части за боевые отличия.

Полувековой юбилей Великой Победы призван сыграть важнейшую роль в деле воспитания подрастающего поколения чувства патриотизма, дружбы народов, любви к Родине, ответственности за ее судьбу. Достигнуть этого можно при одном непременном условии – правдивом, объективном отображении героизма и самоотверженности старших поколений. Ветеранов войны и тружеников тыла военных лет, источников победы советского народа над фашизмом. Поколение, умом талантом и руками которого была с создана экономическая и оборонная мощь страны, достигнут высокий уровень развития науки, культуры, образования, отстояло свое Отечество в смертельной схватке с врагом. Если не наши дети, то внуки и правнуки будут говорить об этом поколении с такой же любовью, как мы сегодня чтим память поколений Дмитрия Донского и Пожарского, Суворова и Кутузова.

Васильев С. Штурм Берлина: 16 апреля – 50 лет начала Берлинской операции/С.Васильев// Путь Ленина.- 1995.- 15, 18 апреля. - С.3- 4;18 мая.- С.2.

Письма сыну фронтового друга

«Доблесть родителей – наследство детей. Дороже этого наследства нет на земле иных сокровищ... Каждый шаг, каждое деяние защитников Отечества запечатлевайте в памяти и сердце детей ваших от самой их колыбели».

Из монографии в с.-Петербургском музее артиллерии

(ПИСЬМО ПЕРВОЕ)

Недавно я получил письмо из Магнитогорска от сына фронтового друга, в котором он просит рассказать, как воевал его отец. Теперь, когда отца уже не стало, сын понял, как мало знает о самом близком ему человеке. Так уж у нас получается: пока рядом отцы, деды, живые участники той Великой войны, вам все некогда да недосуг расспросить. Часто старшим из-за скромности не очень удобно рассказать о себе, о боевой юности... Но вот пришел момент, и все померкло. Больше вы не услышите от него ни слова. Горько видеть сегодня, как все торопливей и торопливей уходят из этого мира ветераны Великой Отечественной. Остаются молчаливые семейные реликвии тех лет, в т.ч. и правительственные награды. Но нельзя быть иноками, не помнящими родства, хотя последнее время забугорники хотят сделать нас именно таковыми.

Конечно, я написал Борису свое воспоминание. Его отец, Воронин Иван Михайлович, призван в Красную Армию Ртищевским военкоматом осенью 1940 года, поэтому я решил письма опубликовать в Ртищевской газете «Перекресток России».

Дорогой Боря!

Выполняя просьбу рассказать о воинской доблести, отцы твоего, я мог бы написать многое о нашей фронтовой жизни в окопах Сталинграда, о штурмах Запорожья и Одессы, об освобождении Варшавы и взятии Берлина. Твой отец в этих операциях активно участвовал. Но это мы шли на Запад, а я хочу рассказать, как мы, солдаты, начинали войну. Отступая, верили с самого начала в нашу Победу. Конечно, тогда мы не думали, что путь к Победе будет так тяжел, долог и далек...

Наш 671 артполк, сформированный в феврале 1941 года из кадрового личного состава, имел на вооружении 76 мм пушки Ф-22 образца 1938 г. Орудийные расчеты комплектовались бойцами 1920-1921 годов рождения. С твоим отцом мы служили не только в одном полку, но и в одном огневом расчете: он был наводчиком, я – водителем тягача ЗИС – 5. Мы много занимались боевой подготовкой. Повседневная учеба и тренировка в обслуживании орудия, стрельба на полигоне велись в приближенных к боевым условиях. Наш командир полка майор М.П. Федоров на учениях требовал взаимозаменяемости в огневом расчете, чтобы каждый боец мог выполнять любую операцию, вплоть до наводчика или водителя тягача. Мы очень любили свой полк, своих командиров и не подводили их. Материальную часть содержали в отличном состоянии, за что получили благодарность во время инспекторской проверки.

Под городом Острог Львовской области произошла встреча полка с немецкими танками. Это был наш первый бой с фашистами и поэтому он запомнился до мельчайших подробностей на всю жизнь.

На восточном берегу реки Горынь в ночь на 28 июня 1941 года наша батарея заняла оборону. Всю ночь мы копали апарели для пушек, тягача, боеприпасов, окопы для себя. Хорошо замаскировались. Речка здесь метров 5 шириной, но все же это водная преграда. На противоположном берегу дорога вела через мост в город. Позиция была хорошей. Лес на нашем возвышенном берегу позволял хорошо замаскировать батарею и полковую технику. После завтрака и небольшого отдыха комбат ст. лейтенант А.В. Стрельцов приказал откапывать запасные позиции. Работа часто прерывалась командой «воздух», особенно когда пролетала «рама» (так мы называли немецкий разведсамсолет «Фоккевульф» за его двойной фюзеляж). Мы моментально маскировались. С запада доносились звуки канонады или бомбежки. Настроение тревожное. Несколько раз пролетали над нами на восток бомбардировщики, где-то бомбили тылы и города. А по дороге шли и ехали беженцы. На машинах, подводах, пешком – нескончаемым потоком. Вот вылетел из-за леса «мессершмитт» и на бреющем полете начал расстреливать на дороге беженцев. Люди, лошади заметались в панике. Люди падали и многие уже не вставали... Страшная картина расстрела мирных жителей. После налета наши санитары оказали раненым помощь, некоторых отправили в госпиталь.

Вечером командир дивизиона капитан Ф.Д.Карали послал несколько бойцов за реку захоронить тела убитых. За что погибли мирные люди? Какое варварство убивать беззащитных. Гибли в основном женщины и дети. Гневу нашему не было предела.

Ночь и день прошли в ожидании противника. Солнце уже клонилось к закату, когда поступила команда: «Приготовиться к бою. Противник на дороге по фронту!»

Через некоторое время донесся шум моторов и из-за перелеска выскочили с десяток мотоциклов с пулеметчиками в колясках. Их сопровождала танкетка. Комбат предупредил: «Не стрелять! Это разведка. С ними разделается пехота». А немцы самоуверенно катили по дороге ведущей вправо к мосту. Катили, словно у себя дома. Как хотелось шарахнуть по ним осколочными...

Но вот из-за перелеска, грохоча гусеницами. Еще более запылила колонна танков. Насчитали 10 танков и более десятка автомашин. Справа послышались пулеметно-автоматная стрельба, разрывы. Завязался бой с разведкой. Комбат подал команду нашему орудию: «Фугасным по заднему танку огонь». Ваня прильнул к резиновому наглазнику панорамы, прокручивая одновременно за рукоятки маховичка горизонтальной и вертикальной наводки. Выстрел! Снаряд, срикошетив от брони танка, бывшего к нам примерно под углом 45 градусов, попал в мотор головной автомашины, которая воспламенилась. Моментально фрицы попрыгали с машин, и, после короткого замешательства, устремились в нашу сторону, стреляя из автоматов. Застрочили пулеметы и с их, и с нашей стороны. В тот же момент передний танк достиг моста и лишь заехал на него, как раздался сильный взрыв. Это саперы подорвали фугас. Все орудия вступили в бой. Горели уже два танка. Вторым снарядом Ваня все же подбил дальний танк. С перебитой гусеницей он развернулся поперек дороги и закупорил ее. Нам удалось подбить еще один танк, оказавшийся к нам боком. Осколочные снаряды и фланговый огонь пулеметов нашей пехоты отсек автоматчиков от танков. Рев моторов, разрывы снарядов, выстрелы орудий слились в сплошной гул и заложило уши, никто не слышал команд. Мы стреляли почти в упор, видя так близко, круглые дула танковых орудий, изрыгавших смертоносный огонь, казалось, нацеленный в наши глаза. Пороховая гарь, ядовитый запах горелой краски, брони, мазутный дым, удушливый запах синтетического бензина душили наши легкие. Но были одержимы боем, нас жгла ненависть, и радовались, что фашистов можем бить...

Горели уже пять танков и несколько машин. Остальные танки, почувствовав, что нет поддержки пехотой, начали постепенный отход, маневрируя за горящими танками и машинами.

Перебравшись вброд через речку, наша пехота устремилась в атаку. Мы перенесли огонь по немецкой пехоте, отходившей к противоположному лесу. Однако вскоре немцы нашу атаку отбили, а потом. Оторвавшись с помощью танков от преследования, отошли. Мы уже вели огонь в поддержку пехоты по закрытым целям. Солнце скрылось за горизонт. Быстро темнело.

Наконец отбой. Мы повалились на краю окопов, черные от пороховой гари, в пропотевших гимнастерках и смотрели, как догорают немецкие танки и автомашины нав той стороне реки. Пришли пехотинцы угостить пушкарей трофейным шнапсом, вместе порадоваться успешно закончившимся боем и помянуть погибшего командира роты и нескольких бойцов. В нашем расчете никто не пострадал, а в батарее было двое раненых. Так закончился наш первый бой.

Потом мы поняли, что нам просто повезло. Во-первых, потому, что немцы торопились на ночлег в Острог. Во-вторых, авиация была где-то занята на других участках фронта, а с ее поддержкой фрицы воюют значительно активнее. В этом мы убедились уже на следующий день.

Команда сменить огневые позиции прервала нашу задушевную беседу с пехотинцами. Выкатив орудия, мы замаскировали свои старые огневые, создав видимость, будто там все еще есть пушки, и той же ночью заняли запасные позиции, но к утру сменили на новые вдоль берега, где дорога идет параллельно реке на Славуту. Опять копали окопы, апарели. Соленый пот, белые от пота гимнастерки и кровяные мозоли на руках – вот постоянные спутники пушкарей на войне. К утру мы валились от усталости.

Чуть рассвело, появилась «рама» и начала обследовать вчерашнее поле боя, наши позиции, а вскоре появился в сопровождении «мессеров» косяк «юнкерсов».

Боря, жди следующего письма.

Васильев С. Письма сыну фронтового друга: Судьбы солдатские (о Воронине И.М.)/С.Васильев.//Перекресток России.- 1995.- 18 февраля. – С.2.

(Продолжение. Начало в № 20 от 18 февраля с.г.)

Мы видели, как немцы бомбили наши старые позиции. Потом на дороге появились бегущие в беспорядке красноармейцы. Они кричали: «Тикайте, немцы окружили». Командир дивизиона капитан карали выставил заслон из бойцов. Удалось остановить бегущих. Выяснилось, что немцы севернее Острога форсировали Горынь и захватили городок, отрезав наши старые позиции. Наконец, командирам удалось собрать группу примерно из полуторасот бойцов, которая заняла вместе с нами оборону. Подошел еще пехотный батальон.

Снова появились немецкие самолеты, разбомбившие транспорт на дороге, и началась опять паника. Только улетели самолеты, появились немецкие танки. Полк вступил в борьбу с танками, два успели подбить, в т.ч. один танк подбил твой отец. Но вскоре появились самолеты и забросали нас бомбами. Спасали Щели, отрытые ночью. «Юнкерсы» со страшным воем пикировали на нас и ссыпали бомбы. Казалось, ничего не останется живого.

После бомбежки немцы сунулись вновь. Но, получив отпор, отступили. Новый налет «юнкерсов» был еще страшнее. Разбили несколько орудий, горели тягачи. Но мы стояли. В том бою погибли бойцы из нашего расчета Иосиф Нагорнюк и Ваня Биндич. Сгорел мой тягач. Я заменил заряжающего в расчете. А нам потом закрепили тягач из другой батареи, у которого погиб весь расчет и разбили пушку.

Четыре дня мы обороняли Славуту, и, поняв, что здесь крепкая оборона, немцы обошли нас севернее. 4 июля мы отошли от Славуты. Так, в течение 6 дней (с 28 июня по 4 июля) немцам удалось продвинуться лишь на 20 км. Потом с боями отходили на Изяслав, Шепетовку и Бердичев. Хоронили друзей, когда удавалось это сделать. Трудное это было время, тяжелые бои. Но тяжелее сознавать, что оставляем мы врагу свою территорию, людей. Часто женщины выносили нам в кринках молоко, провожая нас, горестно говорили: «На кого же вы нас оставляете? Неужели вы не сможете одолеть супостата?». Что мы, рядовые бойцы, могли им ответить?

Больше всего нас донимала авиация. Мы уже не боялись фашистских танков, не боялись пехоты, но авиация нас делала беззащитными, особенно на марше, на передислокации.

Ты прости меня, Боря. Может я утомил тебя своим описанием боев. Но мы их видели из своих солдатских окопов. Хочу описать тебе еще одно событие.

Когда мы отошли к Житомиру, в дивизионе из 12 орудий осталось лишь четыре. Поредели и расчеты. В наш расчет прислали на пополнение дивизионного писаря Исаака Куценок и Сергея Музыкина, служившего каптенармусом. Свои обязанности по обслуживанию орудий они представляли слабо, а учиться во время боя – дело скверное. Но ребята быстро осваивались с новыми обязанностями. Зато Куценок нам рассказал о том, что он по приказанию командира полка заполнял на весь наш расчет за первый бой наградные листы. Значит, командир сдержал свое слово, данное после боя под Острогом. Но я не о наградах, которые мы так и не получили. Может, в ходе отступления было не до нас. Люди пропадали бесследно, что и говорить о документах...

Итак, под Житомиром наш дивизион оставили в заслоне. На восточном берегу реки Тетерев наши командиры выбрали место для огневых позиций. Мы оседлали дорогу и должны были задержать противника. Впереди окапывалась пехота. Время было утреннее, но солнце жарило нещадно. Мы тогда ненавидели солнце не только за нестерпимую жару, но и за то, что оно обещало летную погоду и косяки пикировщиков на траншеи, и тогда все померкнет в черно- багровой завесе дыма.

Так и случилось. Едва закончили окапываться, как налетели «юнкерсы». Из косяка они начали поочередно пикировать. Выходя на пике. Набирали высоту и пристраивались в хвост очередному самолету. Мы прозвали это «чертовым колесом». Когда над вами в таком порядке кружит десяток самолетов, воздух сотрясает сплошной гул только от их моторов. Но на нас беспрерывно падали и бомбы. Мы глохли от этого гула, свистящего воя падающих бомб, их разрывов и режущего визга осколков. Все смешалось в кромешном аду. Траншеи засыпало землей, по спине стучали комья... Но вот добавился новый, отвратительный звук, звук сирены пикировщиков. Он сводил с ума, казалось, выворачивал все нутро. В первые дни войны люди не выдерживали этого звука, выскакивали из траншей и бежали. Так начиналась паника. Но теперь мы уже знали, что сирену включают летчики не только для нагона страха на нас, а это было и сигналом для своих наземных войск о последнем заходе на бомбежку. Иногда, израсходовав все бомбы, летчики все же пикировали с сиреной, чтобы прижать нас к земле. А мы стремились прижаться, слиться с землей. Но жди атаки... Ваня понял этот момент и крикнул: «К орудию! К орудию!» Ох, как тяжело было отрываться от матушки-земли. Вскочил, схватил снаряд (комплект снаряда, гильзы и заряда называется «выстрел», но батарейцы обычно все это называют «снаряд».) Ваня открыл затвор, я дослал снаряд, он закрыл затвор и, вдруг, заругавшись, прижал руку к животу. Меж его пальцев текла кровь. Я подумал, что он ранен в живот. Нет, ранена правая рука в предплечье, а левой он прижимал раненую. Стал ему бинтовать, но кровь никак не останавливалась. Вдруг с левого фланга донесся сильный скрежет, треск и шум мотора. Немецкий танк давил соседнее орудие, а нам развернуть свое уже не оставалось времени. Ухватив Ваню за руку, я едва успел оттащить его от орудия в траншею. Еще мгновение – и танк раздавил нашу пушку. Перед своей смертью она мстительно выстрелила, и танк замер на ней. Где-то рядом раздавались автоматные выстрелы. Немцы добивали раненых батарейцев. Мы выскочили из траншеи и побежали в лес. Вслед услышали: «Хальт! Рус! сдавайс!» Но мы бежали под прикрытием кустарника. Пробежав метров двести и поняв, что в лесу немцы нас пока не преследуют, мы остановились, чтобы заняться перевязкой раненой руки. Кровь все еще текла сильно, и я наложил жгут из бинта на руку выше локтя. Теперь надо было искать способ переправить друга в госпиталь. Вдруг увидев у меня за плечами карабин. Ваня забеспокоился о своем личном оружии. Просил вернуться за карабином, который , наверное, лежит около лафета, как всегда, у наводчиков. Я убедил его в рискованности и бесполезности этого мероприятия, да и никто не спросит у раненого о личном оружии. Но его долго еще потом волновал этот вопрос.

Мы отправились в поиски госпиталя или своего полка.

(ПИСЬМО ВТОРОЕ)

Дорогой Боря!

На этот раз я расскажу тебе еще об одной странице жизни твоего отца. Второй день мы шли в стороне от дорог, ибо по основной двигались немецкие танки и машины. Мучили жажда и голод. От палящего солнца душно было даже в лесу. Накануне из лубка липы смастерили хорошую подвеску для раненой руки, но Ваня совсем ослаб, и мы шли очень медленно. Когда он садился отдохнуть, я уходил в разведку, обследовать путь-дорожку. Вскоре обнаружил разбитую санитарную машину на обочине дороги, но подойти к ней было опасно, хотя она и находилась в кювете с нашей стороны. Все же, улучив удобный момент, когда на дороге появилось некоторое транспортное затишье, пробрался к машине и... О, ужас! Кругов в различных неестественных позах лежали мертвые красноармейцы. Бинты и кровь на них говорили о том, что машина везла раненых. Вдали послышался шум машин, и я схватив два солдатских вещмешка из кабины, поспешил скрыться в лесу. С Ваней развязали вещмешки, которые. Вероятно, принадлежали медработнику. В одном оказались бинты, в другом немудреный солдатский скарб: мыло, пара новых портянок, полотенце, махорочка. Концентрат гороховый. Банка рыбных консервов, сахарок, фляжка. Все это было нам необходимо, ибо у нас, кроме ножа в кармане да карабина за плечом, ничего не было.

Утолив голод хлебом и консервами, мы еще больше усилили жажду, а фляжка была пуста. Жара совершенно сморила, и мы едва двигались. Но вот в верхушках деревьев зашумел ветер, в лесу быстро потемнело, послышались отдаленные раскаты грома, вначале принятые за канонаду. Хлынул дождь, да такой сильный, какие бывают лишь в Прикарпатье. Обильный дождь напоил землю, и нас. Прятаться было негде. Промокнув до нитки, мы не заметили, как вышли на лесную дорожку, и не обращая внимания на дождь и лужи, направились по ней, чтобы на ходу согреться. Дождь внезапно кончился. В лесу стало тихо, и лишь капель с деревьев нарушала тишину. Застрекотала сорока – знать где-то рядом жилье. Из-за поворота показалась прогалина и на ней одинокий домишко.

Оставив Ваню, я пошел разведать. Вокруг никого не было. Войдя в дом, я увидел женщину, склонившуюся над лежащим на полу мальчиком. Выяснилось, что она зашла в этот дом переждать дождь. Мы тоже решили здесь подсушиться и переночевать, т.к. уже вечерело. Сварили в котелочке суп гороховый из концентрата. Малец все твердил: «мама, есть хочу». Конечно, мы отдали суп и хлеб Оле и Славику Воробьевым (так она назвалась), а сами попили крутого кипяточка с оставшимся кусочком хлеба. Оля, расспросив о Ванином ранении, сказала, что она медик, и хотела немедленно осмотреть рану при свете огня из печки, но Ваня упросил отложить до утра. Натаскали сена из копны, стоявшей на лужок невдалеке от дома. И расположились на ночевку. Оля рассказала нам о том, что они утром, 21 июня, вместе с другими женами командиров пограничников эвакуировались в тыл. По дороге несколько раз попадали под бомбежку, а вчера, проехав Бердичев, наткнулись на немецкие танки, которые расстреливали подводы и машины с женщинами и детьми. Оля сумела отбежать с сыном и лечь в кустах. Потом бежала по лесу. Все, что у нее осталось, это сын. Никаких вещей, даже одеть сыночка нечем. Мать, надтреснутым, простуженным голосом, иногда всхлипывая. Утирая слезы, рассказывала свою печальную историю... Столько уже пришлось пережить за эти три недели войны, что, казалось, прошла вечность в страданиях.

Ночью Ваня бредил, во сне сражался опять с танками. У него поднялась температура. Температурил и Славик. Показалось, что я только заснул, как меня разбудила Оля, тихо говоря: «Надо вставать. Вскипяти воду!2 Я принялся выполнять ее распоряжение, а она ушла на поляну и вскоре вернулась, неся листья лопуха, подорожника и еще какие-то травы. Часть их положила в кипяток, отпарила бинты, на Ваниной ране протерла кровь. Подвела ближе к огню, и вдруг, выхватив горящую головню, прижгла рану. Запахло паленым. Теперь она наложила на рану подорожник и лопухом обернула. Перебинтовали, подвязали лубок и подвесили на бинт руку. Ольга сказала, что надо срочно к хирургу, иначе плохо может кончиться. Попив крутого кипяточка, мы тронулись в путь. У малыша была высокая температура и пришлось нести его по очереди, да и Ваня едва двигался, просил оставить его здесь. К обеду мы вышли к большому селу. При осмотре из-за кустов, ничего не обнаружили подозрительного. Я пошел в разведку, выбрав крайний дом. Он был похуже, а бедные люди всегда добрее. Зашел. Познакомились. Там жила одинокая солдатка. От нее я узнал, что в село немцы еще не вступили. Вчера проходили несколько групп красноармейцев, и под вечер прошли человек 20, катили с собой пушку, несли какие-то ящики. Я попросил Анну – так она назвалась – приютить раненого. Она, шутя, ответила: «Оставите в примаки – пущу!» Когда я привел своих спутников, Анна шустро колдовала у печи, потом усадила нас за стол, накормила щами и кашей. Сказав, что сбегает за бабкой, быстро скрылась. Вскоре привела старушку, которая осмотрела рану и заключила: «Не печалься, сынок. Вылечим твою ручку. Но придется тебе пожить у нас», - и принялась хлопотать. Промыла рану и наложила какого-то зелья на нее, все время что-то приговаривая или рассказывая. От нее мы узнали, что немцы по большаку в сторону Днепра прошли еще позавчера, а их Андрушевка в стороне. Может, немцы и не придут, но остерегаться надо. Анна, дай одежку цивильную своего человека (т.е. мужа). А Оля пусть будет твоей сестрой, уходить ей нельзя, пока не выздоровеет хлопец».

…И теперь, спустя полвека, мы, фронтовики, с теплотой и нежностью вспоминаем милых деревенских женщин прифронтовой полосы, помогавших нам пройти этот путь от передка до эвакогоспиталя или пробиться из окружения в поисках своей части. Мы находили в их избах приют, они кормили чем бог послал – а бог тогда мало что посылал, делились последним куском хлеба. Сколько нас прошло через каждую деревню – тысячи! И каждую ночь в избе ночевали грязные, порой и вшивые чужие люди. По возможности они отмывали, помогали нам, чем могли. Низкий им поклон солдатский!..

Мне надо было уходить, дабы не попасть в дезертиры. Тепло, простившись, я ушел, пристав к группе проходящих через деревню красноармейцев. Как и сколько пришлось нам странствовать, отыскивая своих – не столь важно. Но отыскать свою часть удалось. Мы получили пополнение и новую технику, вели бои и отступали. В марте 1942 года на Северском Донце, недалеко от Красного Лимана, меня вызвал оперуполномоченный полка капитан Бренделев, на беседу, очень интересовался, как я выходил из окружения в июле. Я ответил, что не был в окружении, нас оставили в заслоне. А потом догоняли свою часть. Он выслушал и велел подробнее написать про Воронина И.М. и Воробьеву Ольгу. На мой вопрос, жив ли Ваня. Он не ответил, заявив, что вопросы здесь задает он. Я все подробно описал.

Шли бои... Мы были уже под Сталинградом. В августе 1942 года, выйдя потрепанным из-за Дона, стояли в северной части города, получали пополнение и опять новые пушки. И вдруг повстречал Ваню. Вот судьбы солдатские! Сколько рассказов и воспоминаний было, сколько пережито за прошедший год!

Тогда, на Украине, в Андрушевке, Ваню подлечили крестьянки своими средствами. Через месяц рука уже действовала, и надо было уходить, выполнять свой солдатский долг. Но солдат не дошел до линии фронта, где-то под Харьковом его схватили немцы и отправили в лагерь военнопленных. Неделю спустя, ему все же удалось бежать из этого «немецкого рая» и перебраться через линию фронта. В декабре, он был уже в запасном полку, прошел проверку особым отделом.

Не вер, Боря, тем, кто говорит, что после немецких лагерей был отправлен св советские. Да, все побывавшие в плену или окружении, проходили проверку И. если за ними никакого антинародного греха не было – шли опять воевать. О них постоянно наводили справки. Вот и меня по той причине запрашивали о твоем отце. Иной раз, бывало, человек воюет месяц, два, и вдруг его вызывают в особый отдел и отправляют в трибунал. Знать, раскрыли за ним преступление.

Ваня получил обмундирование, винтовку и с маршевой ротой прошагал в стрелковый полк. Полк стоял на отдыхе, пополнялся личным составом, с которым беспрерывно велись учения. Ваня, будучи младшим сержантом, быстро освоил воинские премудрости рядового стрелка, и ему доверили для подготовки отделение. Потом были передовая, зимнее наступление, оборона. В мае 1942 года во время харьковского наступления он был ранен в ногу и отправлен в прифронтовой госпиталь.

Боря, ты ведь не раз видел те шрамы на теле отца, и, конечно, интересовался, где и как он их получил. Но я пишу о прифронтовом госпитале, как узловой станции связи. Здесь народ на лечении находился месяц, кто меньше, кто немного более. Но особо долго не задерживались и каждый отсюда старался попасть в свою часть. Вот и Ваня от раненых узнал, где находится наш полк и, выписавшись из госпиталя, вместо запасного полка сумел отыскать свой родной артполк.

Тебе интересно будет узнать о части, в которой служил твой отец. За бой в Сталинграде мы получили гордое звание гвардейцев. Потом нас объединили еще с двумя артполками и разведывательным дивизионом. За отличия в боях наша часть получила почетные наименования и награждалась орденами. Вот ее полное наименование: 43-я Гвардейская Запоржско- Одесская орденов Суворова и Кутузова артиллерийская бригада!

Ты знаешь, что после войны мы с твоим отцом постоянно поддерживали связь, я бывал у вас в Магнитогорске, не раз наезжал и Ваня ко мне в Ртищево. Он несколько раз писал в Андрушевку, стараясь узнать судьбу Ольги и Анны, но тщетно. Поехать туда все не хватало времени. Эта мечта сбылась лишь, когда Ваня ушел на пенсию. В Андрушевке он узнал, что Оля Воробьева помогала партизанам в качестве медика, но была предана провокатором и расстреляна немцами. В день Олиного ареста Анна сумела скрыться со Славиком, а где она находится теперь, никто не знал. Село немцами было почти полностью сожжено, и теперь вновь отстроено.

Дорогой Боря, твой отец был честным человеком, доблестным солдатом, выполнявшим добросовестно свой долг перед Родиной, окончил он войну в Берлине и с орденом Отечественной войны и медалями «За Отвагу» и «За боевые заслуги».

Ты вправе гордиться своим отцом!

Обнимаю тебя.

С уважением С.Васильев

1 февраля 1995 года город Ртищево

Васильев С. Письма сыну фронтового друга: Судьбы солдатские (о Воронине И.М.)/С.Васильев.//Перекресток России.- 1995.- 18 февраля. – С. 2; 23 февраля. – С.3-4; 2 марта. – С. 4.

Два солдата

Обратившись к ветерану Великой Отечественной войны и труда С.В.Васильеву с просьбой рассказать о себе, я обмолвилась, что увлекаюсь историей. В таком случае давайте сначала поговорим о моем... прапрадеде, предложил Сергей Васильевич и показал мне паспорт, удостоверяющий личность его далекого предка, Козьмы Ивановича Шантара.

«Служивший второй фурштатской бригады во втором батальоне вегенмейстером Козьма Иванов сын Шантар, значилось в нем, имеются знаки: военного ордена Святого великомученика и победоносца Георгия под № 29658 и святой Анны под № 115211, медали в память 1812 года и за вступление в Париж 19-го марта 1817 года, и за беспорочную 20-ти летнюю службу на левом рукаве мундира из желтой тесьмы в три ряда шевроны.

А родом он из Минской губернии, Вилейского уезда, села Овненок, из экономических крестьян. 14 декабря 1803 г. был призван в армию и зачислен рядовым в Волынский пехотный полк. Из него переведен в 1805 г. в Шлиссельбургский пехотный полк, где в 1813 г. произведен в унтер-офицеры. В июне 1820 года переведен во второй фурштатский батальон второй бригады и назначен там вегенмейстером». И далее идет подробное перечисление всех походов и боев, в которых участвовал Козьма Иванович. С особой тщательностью перечисляет составитель паспорта названия городов и мест, где он воевал, словно гордясь за простого крепостного русского мужика, что с победой прошел через всю Европу. «Был в походах... в Римской империи, Галиции, Силезии, Моравии, в Венгрии и Пруссии, в Саксонии...»

Последняя запись в паспорте такая: «13 ноября 1827 г. Шантар Козьма Иванович повенчан в губернском городе Саратове в Александровском соборе с г-ой Тутулминой Ольгой Михайловной». Так пустил корни на Саратовской земле род Шантара Козьмы Ивановича.

— Вот такой у меня героический прапрадед по материнской линии, - говорит Сергей Васильевич.

Не менее интересен жизненный путь и самого Васильева. До войны он работал шофером во Владыкинской МТС в Ртищевском районе. В апреле 1941 г. был призван в Красную Армию. А когда началась война – с первого до последнего ее часа на фронте. Был несколько раз ранен, контужен.

— Такое глаза видели – жалел, что зрячим родился, - вспоминает Сергей Васильевич.

Воевал я шофером-артиллеристом. Но часто приходилось быть и заряжающим, и наводчиком.

Много пришлось проехать, пройти и проползти солдату по родной земле и по вражеской. Участвовал он и в боях под Ростовом, в сражениях под Сталинградом, в штурме Запорожья, Одессы, освобождал Донбасс. А потом в составе 1-го Белорусского фронта воевал в Польше, освобождал Варшаву и дошел до Берлина. И там на рейхстаге расписался за всех, недошедших сюда: «Мы из Сталинграда!»

- Так вот и написал «из Сталинграда!». И не знаю почему. Может потому, что очень уж жаркие бои были, и друзей многих там не досчитался. Сергей Васильевич показывает медаль «За оборону Сталинграда». Наград у него немало: две медали «За отвагу», медали «За боевые заслуги», «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина». С особой гордостью показывает ветеран орден Отечественной войны 1 степени.

Перебирая боевые награды, рассказывая о них, задумался Васильев. Не отступает война, напоминает о себе: ветеранов, участников боев – все меньше живых. А так хочется, чтобы не забывали о них люди, молодежь, берегли в себе благодарную память о сражавшихся за Родину. И потому оформляет Васильев «Книгу памяти» о погибших воинах-земляках Александровского сельсовета Ртищевского района, чтобы передать ее в дар местной Александровской школе.

- В ней рассказы о более чем двухстах воинах и о моем друге тоже сказано... Хочу успеть закончить эту работу до 7-го ноября.

Сергей Васильевич сейчас на пенсии, но свободного времени не хватает. Он – председатель районного совета ветеранов войны и труда. А это требует немалых сил и забот. Вот только недавно проводили рейд по проверке социально-бытовых условий ветеранов, есть и другая работа.

- После войны, - рассказывает дальше фронтовик, - закончив заочно Балашовский пединститут, работал в Александровской школе. Был зональным секретарем райкома, после обучения в партийной школе – заведующим отделом пропаганды и агитации. Но самой трудной была работа на посту председателя колхоза «Путь Ленина». Десять лет был на этой должности. В самое тяжелое время довелось поднимать хозяйство: работали за трудодни, оплата была низкая, а нужно было давать стране продовольствие. Чтобы люди работали с полной отдачей, проявляли заботу о них. Построили в колхозе баню, клуб, столовую, даже гостиницу, отремонтировали школу, заменили все соломенные крыши на домах колхозников. Провели водопровод, электричество в дома (в 1961 г. в колхозе была построена своя электростанция). Не забыли и об улучшении условий труда. Понимали, что без автоматизации, как без рук. Построен был механический ток, больше старались приобретать техники. В марте 1970 года, когда уходил с этой работы, на счету колхоза были свои собственные средства – 700 тыс. рублей.

За выполнение государственных планов награжден Сергей Васильевич первой своей трудовой наградой – орденом Трудового Красного Знамени. А второй орден Трудового Красного знамени ему вручили в 1970 году.

- А эти, - Сергей Васильевич достает третий орден Трудового Красного Знамени и орден «Знак Почета», - за девятилетнюю работу на посту председателя райисполкома.

В 1965 году Васильев избирается на областную предсъездовскую партийную конференцию как лучший руководитель колхоза, а в марте 1966 года – делегатом XXIII съезда КПСС.

- Особо памятный был для меня этот съезд. Встретился я там с нашим командиром маршалом В.И.Чуйковым, - рассказывает Сергей Васильевич, - а еще раз я его видел в 1973 году на встрече ветеранов нашей артчасти в Волгограде. Незабываемы эти минуты для меня.

В Волгограде была вручена Сергею Васильевичу еще одна награда – Почетная грамота за военно-патриотическое воспитание молодежи от Всемирного Совета ветеранов войны. Подписана она была Героем Советского Союза А.П.Маресьевым.

Бережно укладывает рядовой Васильев Сергей Васильевич свои награды. Для него это память о тех страшных годах, о невернувшихся друзьях. А умение помнить – одно из главных человеческих свойств. Поэтому и не мог он не рассказать о своем прапрадеде, таком же солдате, защищавшем Родину еще в прошлом веке. Далекое прошлое и совсем недавнее соединены неразрывной этой нитью, что зовется памятью. И перешагнув десятилетия, стоят они рядом – два солдата двух отечественных войн, защитники Отечества. Низкий им поклон.

Медведева С. Два солдата (о Васильеве С.В. и его прапрадеде Шантар К.И.)/ С.Медведева // Путь Ленина. – 1987.- 6 ноября. – С. 2-3.

Глубокое течение

Мы давно знакомы с Сергеем Васильевичем. Первая наша встреча произошла в заволжском Краснокутском районе. Тогда он работал зав. отделом пропаганды и агитации райкома КПСС. …Не раз бывало слушал его интересные беседы по политэкономии, воспоминания о том, как он учился, как в юношеские годы увлекался техникой.

Самой суровой страницей в жизни Сергея Васильевича была Великая Отечественная война. И куда только не бросала судьба фронтовика, в каких только переплетах ни приходилось бывать. Сложным был путь от Сталинграда до Берлина. Но солдат Васильев оставался верен Родине, своему ратному долгу.

О его боевых заслугах красноречиво говорят боевые награды за отвагу и доблесть, за оборону Сталинграда, за освобождение Варшавы, взятие Берлина.

Опаленный пожаром войны, возмужавший, Васильев демобилизовался и вернулся в родные края в 1946 году. Принес он с собой горячую любовь к людям и страшную ненависть к войне. Не стал терять времени, решил экстерном закончить педагогическое училище и стать учителем. Его не покидала мысль:» Буду учить ребят арифметике и ненавидеть войну, прививать любовь к родному языку и воспитывать у них патриотические чувства к Родине…». Напористый, трудолюбивый, он добился своего. Работа в школе не связала его, не оторвала от других занятий. Сергей Васильевич постоянно чувствовал большую потребность быть в кругу людей, своих односельчан. И как бы не уставал молодой учитель, все-таки находил время поехать на полевой стан, зайти в сельский клуб. Обступит Васильева плотным кольцом молодежь и завязывается задушевная беседа о том, что волнует юношей и девушек. Глядишь, после разговора в клубе организовали драматический кружок, в воскресные дни – ударники на колхозных полях. Вот и появился спортивный инвентарь на заработанные деньги…

Однажды Васильева вызвал на беседу секретарь райкома партии. Разговор был откровенным, прямым. Сергею Васильевичу предложили работать инструктором райкома.

- А как же школа? – спросил Васильев.

Секретарь райкома пристально посмотрел ему в глаза и улыбнулся:

- Понимаю. Давняя мечта, слышал. Но массы, где тебе придется работать. Тоже школа, хозяйственная и политическая, серьезная и большая!

Долго тогда Васильев беседовал с секретарем райкома…

Вышел Васильев из райкома с раздумьями. Требовательный к себе, стремящийся к знаниям и быть как можно более полезным обществу, он впервые задал себе вопрос: «А может быть и впрямь я многого не понимаю, не вижу главного… Да и стоить подумать: массы - школа, хозяйственная и политическая, серьезная и большая.

Так он стал инструктором райкома. Потом зональным секретарем райкома КПСС. Новой работе коммунист Васильев отдавал себя без остатка. Он хорошо понимал, как необходимо поднимать отставшее за годы войны сельское хозяйство. Васильев выполнил роль и организатора, и пропагандиста, боролся с косностью и отсталостью, внедрял в производство новые формы и методы ведения важнейших отраслей – животноводства и полеводства. Чувство нового, это замечательное качество коммуниста, не покидало Сергея Васильевича ни на один день. Он понимал: надо учиться. И Васильев пошел в партийную школу.

Немного довелось работать Васильеву в Краснокутском райкоме партии после окончания партийной школы. Прочен был авторитет коммуниста Сергея Васильевича среди своих односельчан. Многие в нем видели способного организатора колхозного производства.

- Вот если бы Васильевича к нам в колхоз, дела пошли бы в гору, - поговаривали Александровские труженики.

От слов перешли к действиям, написали письмо в обком партии, просили, чтобы Васильева направили работать председателем в их колхоз. Поначалу Сергея Васильевича не отпускали из Краснокутского района. Односельчане вновь обратились в обком с той же просьбой, затем написали третье письмо…

Как только Васильев приехал в Александровку, сразу понял тревоги земляков, чем были вызваны их посланные в областной комитет партии письма. Экономика колхоза «Путь Ленина» топталась на месте, «жирные» земли давали низкие урожаи…Неутешительными были и производственные показатели.

Крепко призадумался новый председатель. С чего начать? Ответ на этот вопрос нашел, когда побеседовал с членами правления, специалистами, коммунистами, побывал в бригадах, поговорил с колхозниками. Люди дали много добрых советов.

Просветлело на душе у Васильева после откровенных разговоров с колхозниками.

- Народ здесь трудолюбивый, - подумал он тогда, - сами видят резервы, такие люди не будут ждать милостей от природы, возьмут их.

С раннего утра и до позднего вечера Васильев был на производственных участках. Еще и еще раз разъяснял причины низкой урожайности зерновых. Опытному глазу нетрудно было заметить изъяны в полеводстве, но Васильев хотел, чтобы сами колхозники говорили о резервах. И он этого добился. На одном из заседаний правления колхоза механизатор И.П. Баклушин твердо заявил:

- Быть нам в долгах, если не поднимем культуру земледелия. Если не станем бороться за повышение плодородия почвы. Землю надо удобрять.

Этот разговор не пропал даром. Вскоре правление артели организовало специальный отряд по вывозке местных удобрений на поля.

…На глазах крепла экономика сельхозартели, развивалось общественное животноводство. В этой прежде отстающей отрасли, правление колхоза смело ломало устаревшие методы труда. Нерадивых руководителей пришлось заменить инициативными людьми. В колхозе до сих пор помнят такой случай, когда Васильев, придя на ферму, не застал там ни зоотехника, ни заведующего, да и из животноводов кто-то отсиживался дома. Не в характере Сергея Васильевича «распекать» людей. Говорил он сдержанно,но твердо и строго. Привел всего несколько цифр, свидетельствующих о том, какой большой убыток несут колхоз и колхозники от нарушения трудовой дисциплины, плохого ухода за животными. Простая беседа запала в душу работникам ферм. Каждый призадумался, сделал выводы.

Требуя от людей добросовестного отношения к делу, председатель не забывал об условиях работы. Скот должен быть обеспечен кормами. Начали с повышения урожайности кукурузы, расширили посевы свеклы и других кормовых культур. Впервые здесь стали запаривать и сдабривать солому в 1961 году. Общественное животноводство перестало испытывать недостаток в кормах.

…В небольшие светлые окна кабинета заглядывает сентябрьское солнце. Мы разговариваем с Васильевым о делах колхоза, о только что завершившейся жатве, об урожае, о людях и будущем сельхозартели. У Сергея Васильевича бодрое настроение. Он с гордостью рассказывает о людях, истинных творцах материальных благ. Нельзя было не заметить, что председатель знает каждого колхозника по фамилии, имени и отчеству… Много имен, много успехов!

…Васильев, как всегда, полон творческих замыслов. Он настойчиво стремится внедрить специализацию в животноводство.

- Не надо думать, что у нас все идет гладко, - замечает Сергей Васильевич. – Нет, нерешенных вопросов много. Но главное – люди уверены в своих силах. И, помолчав, добавил: - Тут, в колхозе, как на быстрине, как на глубоком и бурном течении, лишь успевай, поворачивайся, дел уйма, и все важные, неотложные.

Правильно сказано! Иное и нельзя было услышать от руководителя колхоза, от коммуниста, делегата 23 го съезда партии, человека, награжденного орденом Трудового Красного Знамени.

Антонов Ф. Глубокое течение: Рассказы о нашем современнике (о Васильеве С.В.)/Ф. Антонов// Путь Ленина.- 1968.- 18 сентября.- С.3.

Он встречался с Гагариным

Сергей Васильевич Васильев - ветеран войны и труда, почетный гражданин г. Ртищево. Его имя хорошо известно как в городе, так и в районе. Сергей Васильевич родился в тяжелые годы гражданской войны в г. Ртищево и был третьим ребенком в семье Василия Илларионовича и Софьи Алексеевны Васильевых: Лидия (1912), Александр (1918), Сергей (1921).

Своего отца знал по воспоминаниям родственников и по фотографиям, которые бережно хранил в семейном альбоме. Василий Илларионович погиб в годы гражданской войны на Южном фронте, узнав о рождении сына из письма жены. Воспитывать детей Софье Алексеевне помогал дед – Илларион Васильевич. Семья Васильевых, как и миллионы семей того времени, познала нужду и трудности, но все пережила, веря в светлое будущее.

Учебу Сергей начал в школе села Ртищево. В 1931 году старшая сестра Лидия после рабфака была направлена в г. Новохоперск. За ней переехала вся семья. Их разместили жить в вагончике, дали корову, что было очень важно в голодные 30-е годы. В Новохоперске Сергей пошел в школу, где проучился четыре года до шестого класса, а затем переехал к сестре. Она в 1934 году вышла замуж и уехала вместе с мужем в село Александровка Ртищевского района. Сергей учится в школе колхозной молодежи села Владыкино, но через два года вновь переезжает, теперь уже в г. Отрожки Воронежской области к старшему брату. Там он прожил один учебный год и вновь переезжает на родину. Аттестат об окончании школы № 1 города Ртищево он получил в 1939 году. Сергей мечтал продолжить свое образование и отправил по почте документы в Ленинградское военно-политическое училище. Поехать самому в Ленинград и сдать экзамены, из-за отсутствия материальных средств, он не смог, и все лето ждал результаты. Осенью ему вернули документы с отказом. Встал вопрос о выборе профессии, и Сергей поступил на полугодовые курсы шоферов в городе Балашове. О сделанном выборе никогда не жалел и даже в свои восемьдесят лет прекрасно водил машину. В 1939 году началась финская кампания и он хотел пойти туда добровольцем. В военкомате ему отказали. По окончании курсов шоферов Сергей вернулся в родной Ртищевский район и начал работать во Владыкинской МТС.

В апреле 1941 года Сергей Васильевич был призван в ряды Советской Армии, из которой был демобилизован летом 1946 года. На Великой Отечественной войне прошел путь от начала до конца, от Сталинграда до Берлина. Самыми тяжелыми были первые месяцы войны, когда армия вынуждена была отступать, оставляя врагу свою территорию и своих жителей. Первый бой помнил до мельчайших подробностей, о котором рассказал в статье «Письма сыну фронтового друга» (Перекресток России, 1995 – 18.02). Воевал шофером –артиллеристом, часто приходилось быть и заряжающим, и наводчиком. Много пришлось проехать, пройти и проползти рядовому солдату и по родной земле, и по вражеской. Был несколько раз ранен, контужен. Сергей Васильевич участвовал в боях под Ростовом, в битве под Сталинградом, в штурме Запорожья, Одессы, освобождал Донбасс. А потом, в составе 1-го Белорусского фронта воевал в Польше, освобождал Варшаву, дошел до Берлина и там, на рейхстаге расписался за всех недошедших сюда фронтовых друзей: «Мы из Сталинграда!» Написал так, потому что бои были жаркие, потому что в партию вступил под Сталинградом и многих друзей потерял там. Медаль «За оборону Сталинграда» считал самой дорогой среди всех своих боевых наград, а их у него немало. Он награжден: орденом Отечественной войны 1-й степени, двумя медалями «За отвагу», медалями «За боевые заслуги», «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина».

Сергей Васильевич вернулся с фронта летом 1946 года в село Александровка. Встретил и полюбил здесь свою будущую жену – Нину Ивановну, а 1-го сентября 1946 года сыграли свадьбу. Супруги Васильевы вырастили двоих детей: дочь Зою (ныне известный в городе врач – Цепина Зоя Сергеевна) и сына Юрия (трагически погиб в 18 лет). У Сергея Васильевича и Нины Ивановны три внучки и правнук Алексей.

Послевоенная трудовая биография Сергея Васильевича началась с работы в местном клубе в должности заведующего. В 40 - 50-е годы молодежи в Александровском сельском совете, куда входили еще д. Битяговка, д. Осиновка, с. Новостройка, д. Власовка, д. Кисилевка было много и со всеми Сергей Васильевич был знаком. Он всегда был бщительным, с активной гражданской позицией человеком. И его, уже члена КПСС, фронтовика-орденоносца, избрали секретарем комсомольской организации Александровского сельского совета. В райкоме ВЛКСМ второй раз выдали комсомольский билет.

Сергей Васильевич всегда относился к людям, стремящимся к знаниям, любящим чтение и анализ, имеющим свою точку зрения. Из всех многочисленных командировок он привозил домой книги и собрал хорошую частную библиотеку. Работая в клубе, Сергей Васильевич поступил учиться в Аткарское педагогическое училище, экзамены сдавал экстерном.

1 сентября 1949 года учитель начальных классов Сергей Васильевич Васильев пришел работать в Александровскую школу, где учителем биологии была его жена – Нина Ивановна. Позже работал учителем истории и завучем. В школе проработал до 1954 года.

В 1954 году Сергея Васильевича избирают секретарем Райкома по зоне Владыкинской МТС и с этой должности он был направлен учиться очно в Высшую Партийную Школу г. Саратова (1956-1960). ВПШ приравнивалась к вузу, и ее выпускники имели право преподавания истории в средних и высших учебных заведениях.

Сергей Васильевич получил направление в районный центр Красный Кут работать заведующим отдела пропаганды и агитации, но обстоятельства все изменили. В 1960 году в стране проходило движение тридцатитысячников, их выдвигали директорами колхозов и МТС. Сергею Васильевичу предложили быть одним из таких, и он вновь вернулся в Александровку уже в качестве председателя колхоза «Путь Ленина». Это были самые трудные и самые счастливые годы в его жизни. Здесь в полной мере раскрылся талант руководителя, организатора, хозяйственника. С первого дня работы в хозяйстве Сергей Васильевич жил и работал по правилам, установленным для себя: пришел на работу позже 7 часов – опоздал, ушел раньше 19 часов – недоработал; зарплату должен получать в конце, а не в начале; руководитель не имеет права унижать подчиненного; председатель имеет два выходных дня – один летом, другой – зимой.

Свою хозяйственную деятельность председатель Васильев начал с: 1) укрепления трудовой дисциплины; 2) перехода от трудодней к денежной оплате; 3) улучшения социально-бытовых условий жизни колхозников. В колхозе провели водопровод, электричество, опередив на несколько лет государственную электрификацию. Построили: клуб, столовую, почту, медпункт, баню (в колхозе не было частных бань, мылись в корытах, а парились в печке), построили новую среднюю школу, заменили соломенные крыши на крытые шифером.

Сергей Васильевич понимал, что в 60-е годы без механизации в колхозе не обойтись. Был построен механический ток, мастерская для ремонта техники, которая постоянно обновлялась. Было получено много почвообрабатывающей, уборочной техники. Как следствие этого - улучшилось качество обработки земли, резко повысилась урожайность в растениеводстве. Основным направлением животноводства являлось мясомолочное. В первые несколько лет было увеличено поголовье скота (с 704 до 1411(1965 г.)), в 1964 году создана племенная ферма. Вдвое увеличилось производство и продажа государству мяса и молока. В колхозе много внимания уделялось вопросам повышения производительности труда, снижению затрат на производство продукции. Начиная с 1964 года бригады, фермы, мастерские были переведены на хозяйственный расчет. Были упорядочены нормы и расценки, пересмотрена система оплаты труда, разработана стройная система внутрихозяйственного расчета для каждой бригады в отдельной отрасли. Колхозники кроме зарплаты за перевыполнение показателей стали получать дополнительные оплаты.

Все эти меры дали хорошие результаты: колхоз стал выполнять и перевыполнять государственные планы, колхозники перестали уезжать из сел, а некоторые возвратились обратно.

В 1965 году Сергей Васильевич был избран на областную предсъездовскую партконференцию как лучший руководитель года, а в марте 1966 года – делегатом 23-го съезда КПСС. На съезде Сергею Васильевичу был вручен первый орден Трудового Красного Знамени, вторым орденом он был награжден в 1970 году.

В марте 1971 года Васильев был переведен на другую работу. На момент его ухода на счету у колхоза были собственные деньги – 700 тысяч рублей.

В 1971 году Сергей Васильевич был избран председателем Райисполкома, а в 1973 году был в третий раз награжден орденом Трудового Красного Знамени. В 1976 году он получил орден «Знак Почета» за девятилетнюю работу на посту председателя райисполкома.

Начиная с 60-х годов Сергей Васильевич регулярно ездил на встречи 43-й гвардейской Запорожско-Одесской ордена Ленина Краснознаменной орденов Суворова и Кутузова артиллерийской бригады. В 1973 году на встрече ветеранов Сталинградской битвы Сергею Васильевичу была вручена почетная грамота за военно-патриотическое воспитание молодежи от Всемирного Совета ветеранов войны, подписанная Героем Советского Союза Мересьевым.

Уйдя на пенсию в 1979 г., Сергей Васильевич предложил создать в районе Совет ветеранов и приложил к этому немало усилий. В начале это был Совет ветеранов сельскохозяйственных работников. Сергей Васильевич с момента его создания в 1981 году до 1991 года был председателем районного Совета ветеранов.

В 1996 году ему заслуженно присвоили звание Почетного гражданина города Ртищево и Ртищевского района. Сергей Васильевич делал все, чтобы подрастающее поколение знало и берегло память о боевых и трудовых подвигах своих земляков. «Все меньше осталось живых свидетелей тех грозных лет. Много уже написано о том периоде. Но писать это нужно – этого требует память», - считал Сергей Васильевич.

Ашкапова С. Он встречался с Гагариным. (О Васильеве С.В.)// Мой город Ртищево. Электронный журнал. - 2011.- №4.- С.16-20.